…Допив кофе из большой фаянсовой кружки, Стас какое-то время размышлял, стоит ли повторить, и когда уже почти собрался встать, ожил черный телефонный аппарат на подоконнике. Это был старенький «эриксон» еще довоенного выпуска. Очевидно, молоточек на звонке, упрятанном в эбонитовый корпус, настолько стерся от времени, что издавал даже не звон, а какое-то невнятное кряхтенье.

— Слушаю, — тихо откликнулся Стас.

— Мистер Бакстон? — поинтересовался молодой женский голос.

— Да, это я.

— Этот мисс Розуэлл. Простите, что беспокою вас дома, мистер Бакстон, но у меня неотложное дело…

— Чем могу быть полезен, мэм?

— Я бы хотела отсрочить ровно на неделю выплату по закладным. В случае вашего согласия я готова с нарочным отправить вам гарантийный чек прямо домой…

— Неделя это слишком долго, мисс Розуэлл, — голос Стаса звучал ровно и вежливо. — Максимум, что я могу сделать для вас, мэм, это отсрочить платеж на три дня. То есть до полдня во вторник.

— Хорошо. Меня это устраивает.

— Всего доброго, мисс Розуэлл.

Положив трубку, Стас задумался. В течение минуты он несколько раз прокрутил в голове короткий телефонный разговор, ничего не понимая. Сомнений не было лишь в одном: используя пароль, который мог быть известен только представителю Центра, несколько минут назад назначили встречу в условленном месте. А невероятность ситуации заключалась в том, что этот пароль был заменен новым чуть больше месяца назад. Ни один из подчиненных Стасу агентов знать его не мог…

Волков тяжело вздохнул и откинулся на жесткую спинку стула. Периодическая сменяемость паролей в работе зарубежных резидентур являлась обычной практикой для всех спецслужб. Сама идея была довольно проста, по принципу «береженого Бог бережет». Однако пароль Центра для связи со своим резидентом в Англии не менялся два года. Во-первых, в этом не было никакой необходимости, ибо непосредственно на Стаса шефы ГРУ старались выходить как можно реже. Кроме того, человек, которому поручалось сделать телефонный звонок в Лондон, как правило, звонил из другой страны и даже не предполагал, кому именно он передает просьбу об отмене чека или отсрочке платежа. Иногда, для связи со своими резидентами, ГРУ использовало пенсионеров или просто бездомных бродяг, которые за десять долларов охотно соглашались на столь необременительную услугу. Но даже если бы кому-то вздумалось записать этот разговор, до его сути докопаться было практически невозможно: фамилия клиентки или клиента, от имени которого Стасу звонили домой или в офис, фигурировали в деловых документах принадлежащей ему конторы по торговле недвижимостью, а сам характер просьбы четко соответствовал реальной ситуации. Короче, было предусмотрены все мыслимые меры предосторожности. Однако с тем, что произошло минуту назад, Стас Волков столкнулся впервые за четырнадцать лет своей нелегальной работы за границей. Случившееся не укладывалось в рамки ни одной инструкции, которые предусматривали, казалось, все на свете. Безусловно, это был сигнал опасности, как короткое замыкание в идеально функционировавшей цепи, после которого Стас был обязан немедленно перейти на нелегальное положение и как можно быстрее исчезнуть из страны. Возможно, окажись на месте Стаса «крот» помоложе и не с такими крепкими нервами, он непременно так и сделал бы. Но Волков был опытным нелегалом и понимал: если каким-то непостижимым образом пароль попал в руки МИ-5, то английская контрразведка никогда бы им не воспользовалась. И в первую очередь потому, что знала: пароли периодически меняются, а гарантий, что попавший к ним в руки все еще актуален, никто не даст. Следовательно, они бы поискали более надежный способ проследить за резидентом ГРУ. Конечно, велик соблазн сыграть в свою игру с грозной советской военной разведкой, однако какой смысл идти на очевидный риск, если есть возможность просто взять резидента и, нашпиговав его «химией», без проблем выяснить все, что нужно? Вариант, при котором представитель Центра мог перепутать условные сигналы, Стас отмел сразу же — это смахивало на фантастическую литературу для детей.