— Пока да.

— Хорошо! Но тут вмешиваются американцы и, через очень высокое начальство, кстати, даже не по нашему ведомству, срочно требуют тебя за океан. Естественно, они даже не опускаются до объяснений, зачем ты им вдруг так спешно понадобился. Тебе, наверное, известно, что у нас с ними традиционно сложные отношения. Послушать их, так Израиль потому и не исчезает с политической карты мира, что так решили в Вашингтоне в ходе ланча…

— А на самом деле это не так? — улыбнулся Мишин.

— В Вашингтоне действительно решили, — глаза Дова недобро блеснули. — Но только после того, как поняли две вещи: во-первых, что Израиль прекрасно просуществует и без американцев, и, во-вторых, что Америка, в свою очередь, никак не может просуществовать без ближневосточной нефти. А теперь вопрос: что должны делать в такой ситуации мы? Не глава правительства, для которого ты не более чем абстрактная фигура, не министр иностранных дел, которому вообще нет дела до наших проблем, а мы, то есть Моссад? Вот так вот, запросто, отдать тебя мы не имеем права…

— Это почему?

— Потому, что никто не знает, где, когда, каким образом и против кого ты можешь быть использован американцами. И, главное, никто не может дать нам гарантию, что твое задание, полученное в Лэнгли, не нанесет, — пусть даже косвенно, опосредованно, — ущерб безопасности Израиля. Такой вот расклад, приятель.

— Дов, это же сплошная гипотетика, — пробормотал Мишин. — Побойся вашего еврейского Бога!

— Это вовсе не гипотетика, а железный принцип нашей работы, — неожиданно жестко отрезал израильтянин. — А внешняя разведка, которая нарушает собственные принципы, превращается со временем в бардак вроде вашего.

— Ох, не любишь ты КГБ, Дов, — с напускной печалью улыбнулся Мишин.

— Не люблю, — признался израильтянин.

— Хорошо, — кивнул Мишин. — Но и не отдать меня вы тоже не можете, ведь так? При всей вашей национальной амбициозности. Приказ командира — закон для подчиненного.

— Не можем, — согласился Дов и, сделав несколько шагов, прикрыл окно — в комнате становилось прохладно. — А потому у нас остается только два выхода: либо перед тем, как отправиться за океан, ты уже на самом деле становишься НАШИМ человеком, со всеми вытекающими отсюда обязательствами и прочим, либо…

— …ранения бывшего подполковника КГБ СССР Виктора Мишина, заочно приговоренного на Лубянке к расстрелу, оказались настолько тяжелыми, что его ослабевший от потери крови и нескольких операций организм с ними не справился, — грустно улыбнулся Мишин. — Тело было кремировано и в силу нееврейского происхождения вышеупомянутого Мишина предано земле на некоем арабском кладбище на временно удерживаемых Израилем территориях.

— Формулировку можно откорректировать, но смысл передан точно, — совершенно серьезно кивнул моссадовец.

— Просто поразительно, как внезапно наша беседа приняла интимный характер, — пробурчал Мишин.

— Мне нужен ответ.

— Я могу немного подумать? — спросил Витяня.

— Только совсем немного, ладно? — улыбнулся Дов. — Минут десять, пока ты будешь одеваться, а я — проветривать помещение.

— Мы куда-то едем?

— В любом случае.

— И конечная цель?..

— Зависит от твоего решения…

На ничем не примечательной «субару» мышиного цвета они ехали довольно долго, почти час. Дов — высокий, худощавый и абсолютно седой, несмотря на относительную молодость (про себя Мишин прикинул, что ему не больше тридцати пяти) вертел баранку и непринужденно разглагольствовал о неоспоримых преимуществах русской кухни.