— Вы встречались с этим человеком три месяца назад в Буэнос-Айресе, — все с той же поспешностью сообщил незнакомец.

— А вам откуда это известно?

— Юджин сказал мне об этом сам.

— Эта наша личная тайна. Он не мог вам ее раскрыть.

— Тем не менее это так, мисс.

— Хорошо. В чем я была на этой встрече?

— О таких деталях речь не шла.

— Опишите человека, к которому вы должны меня отвезти! — потребовала я тоном комендантши женского общежития при крупной ткацкой фабрике. — Только будьте осторожны, господин Стеймацки: одно неверное слово, одна неточность в описаниях и я…

— Знаю, вы открываете по мне огонь из автомата Калашникова, — пробурчал Стеймацки. — И забрасываете гранатами… Итак, мэм, человек, который послал меня за вами, — пожилой мужчина за шестьдесят, невысокого роста, седой, говорит хриплым басом и часто курит зловонные сигары. Хотя по части запаха я, возможно, заблуждаюсь. Видите ли, мисс Мальцева, я принципиальный противник никотина…

— Господин Стеймацки, а вы знаете, кто я?

Естественно, я не поверила ни в одно его слово. Впрочем, надо было обладать реакцией сельского милиционера в предпенсионном возрасте, чтобы не узнать в описании мужчины, курящего зловонные сигары, юджиновского шефа Генри Уолша. В то же время у меня не было ни малейших гарантий, что эти пикантные подробности неизвестны даже постовому на проходной Лубянки. С другой стороны, мне очень не хотелось, чтобы Стеймацки все это понял и перешел от дипломатических переговоров к форсированным агрессивным действиям. И потому с фанатизмом ленинского стипендиата на последнем этапе подготовки к летней сессии я пыталась направить нашу совершенно идиотскую беседу через дверь в светское русло.

— Да, мэм, я знаю, кто вы.

— Вы женаты?

— Господи, а это вам зачем?

— Господин Стеймацки, вы женаты?

— Д-да.

— Так вот, представьте себе на секунду, что на моем месте, вот в этой ванной, находилась бы ваша супруга…

Стеймацки что-то быстро забормотал на латыни. Я разобрала только «Иисус Христос» и «Пресвятая дева Мария».

— Вы что-то сказали, сударь?

— Нет, я просто представил себе эту картину, мэм.

— Мне почему-то кажется, что ваша жена, господин Стеймацки, женщина умная.

— Возможно, мэм, — как-то неохотно согласился Стеймацки.

— Следовательно, на моем месте она бы задала себе вопрос: «А что, собственно, такого сообщил тебе этот явившийся без спроса мужчина, чего не мог бы знать человек, специально направленный КГБ?»

— Я понимаю ваши сомнения, мисс Мальцева.

— А раз так, то, пожалуйста, извините, что не могу принять вас надлежащим образом — я, знаете ли, никого в гости не ждала. До свидания, господин Стеймацки!..

— Минуточку! — по тому, как в голосе Стеймацки прорезались визгливые нотки, я сразу же поняла, что светская часть нашей так мирно складывавшейся беседы близка к завершающему аккорду. — Мне аттестовали вас, как умную женщину…

— Вы даже не представляете себе, господин Стеймацки, как прекрасно работает отдел дезинформации КГБ СССР. Не в пример отделу планирования операций. Они…

— Перестаньте меня перебивать, черт бы вас подрал! — неожиданно взревел голос непрошенного гостя. — Вы трещите без умолку, болтаете откровенную чушь и проявляете элементарное неуважение к старшему по возрасту!..

Сообразив наконец, что мирные переговоры зашли в тупик, я поняла, что терять мне больше нечего, и решила, не теряя темпа, не отсиживаться в пассивной обороне и перейти в решительную контратаку:

— А почему, собственно, вы на меня орете, сударь?! Кто вам дал на это право? Какого хрена, в конце-то концов?!

— Я старше вас на двадцать три года! — не унимался очень ранимый, судя по болезненной реакции, Стеймацки.