— Ты можешь ориентировочно сказать, на какую примерно сумму тянут эти засратые иконы, которые он для тебя отложил?

— Не только для меня, Сеня! — вкрадчиво поправил Щелоков. — Одна предназначалась Галочке Брежневой, еще одну — XIV век, кстати, это тебе, Сенечка, не хрен собачий! — очень просил для себя Андрей Павлович Кириленко. Продолжать список заказчиков, или хватит?..

— Коля, не гоношись! — Цвигун поморщился. — Так сколько?

— Им цены нет! — процедил Щелоков сквозь зубы.

— Два миллиона долларов? Три?..

— Сто тридцать три! — рявкнул Щелоков, теряя терпение. — Говорю же, цены им нет! Ты, Семен, вообще, кроме как в водке и коньяке, в чем-нибудь еще разбираешься? — окрысился Щелоков.

— Ага! — Цвигун добродушно кивнул. — В УПК РСФСР. Ущерб государству на сумму выше, чем полмиллиона рублей — заметь, Коленька, не долларов! — и вышак гарантирован. Правда, в последний момент могут изменить на пятнадцать в крытке…

— Ты, Сеня, или не допил, или не доспал! — хмуро бросил Щелоков и покосился на боковое зеркальце. — Видишь «Жигуль» за нами?

— Ну?

— Он с аэропорта в хвосте держится. Может, твой?

— Мои все дома, Коля.

— Ладно, — вздохнул Щелоков и потянул на себя переговорное устройство на витом черном шнуре. — Центральная диспетчерская. Говорит первый…

— Слушаю, первый, — прохрипел сквозь свист атмосферных помех голос в мембране.

— Дмитровское шоссе. С квадрата семнадцать. Перекрыть немедленно! Фронтальная проверка документов у водителей всех проезжающих машин. Выполняйте. У меня все…

— Его надо валить, — хрипло произнес Цвигун. — Пока он всех нас не похоронил…

— Уже второй десяток лет пошел, как ты, Сеня, никак сподобиться не можешь. Не по зубам тебе товарищ Андропов…

— Ты понимаешь, что стоит только закончиться следствию, и он пойдет к хозяину?

— Ты лучше скажи, как сделать, чтобы этого не случилось?

— Есть у меня одна зацепка. Причем довольно серьезная, начальник мой за нее головой поплатиться может. Но надо ждать…

— Сколько?

— А хрен его знает! — Цвигун оглушительно чихнул три раза подряд и утерся платком. — Может быть, сутки, а может и пару недель.

— Опередить его никак нельзя?

— Всю дорогу об этом думаю…

— А что, если?.. — Впервые за весь разговор Щелоков оторвался от дороги и выразительно посмотрел на Цвигуна.

— Ты это серьезно? — удивление Цвигуна было неподдельным.

— Предложи что-нибудь- взамен, Сеня.

— Кто это сделает? Каким образом?

— Это ты мне скажи, Сеня! Мои клиенты — люди хоть и отчаянные, но меченные, их и на пушечный выстрел к охраняемым объектам не подпустят. Не стану же я постового милиционера или следователя с Петровки к теракту готовить… А у вас там, на Лубянке — нелегалы всякие, целые отделы, укомплектованные профессиональными мочилами, секретные базы, недовольные какие-нибудь обязательно есть… Или я не прав, Семен Кузьмич?

— В своей конторе я на правах сторожа со свистком, но без оружия и отвечающего только за будку, в которой сижу, — наливаясь злобой, медленно ответил Цвигун. — Ты что же думаешь, Коленька: Андропов не понимает, что самая сокровенная моя мечта — увидеть его в Колонном зале со сложенными на груди руками и с венком от Политбюро в ногах? Еще как понимает, мерзавец очкастый! А потому держит он меня на почтительном расстоянии от любого человека, любого объекта, любой вещи, которая, по мнению председателя, может представлять ценность для меня лично.