— Господин Кошта? — таможенник поднялся из-за стола, продемонстрировав солидное брюшко.

— Да.

— Присядьте, пожалуйста. Хотите кофе?

— Нет, спасибо, — Кошта опустился на сиденье жесткого стула, с любопытством изучая хозяина кабинета. — У меня такое впечатление, что вся Россия говорит по-английски.

— Не только, — пожал плечами таможенник. — Мы ведь с иностранцами работаем… Ну, к делу. Одну секундочку, сейчас я принесу ваш билет и паспорт…

Обладатель форменного кителя исчез. Кошта нашарил в кармане плаща пачку «Pall-Mall», щелкнул зажигалкой и с удовольствием вдохнул ароматный дым. Окно кабинета выходило на летное поле, однако и здесь, как в автобусе, стекла совершенно промерзли и были мутными, как бычий пузырь.

— Сеньор Кошта?

— Си, — автоматически ответил колумбиец и только потом сообразил, что и вопрос, и ответ прозвучали на испанском.

Перед ним стояли двое мужчин — пожилой, с одутловатым интеллигентным лицом, и довольно молодой человек в короткой дубленке.

— В чем дело? — ощущая нарастающую тревогу, осведомился Кошта. — Мои проблемы настолько сложны, что ими занимаются уже три человека?

— Сеньор Кошта, — начисто проигнорировав вопрос, на чистейшем кастильском диалекте продолжал молодой. — Я хочу представить вам председателя Комитета государственной безопасности СССР господина Юрия Владимировича Андропова.

Пожилой мужчина в очках сдержанно улыбнулся и протянул Коште белую ухоженную руку.

— Чему обязан?

Кошта умел владеть собой, своим лицом. В конце концов, пятнадцать лет политической деятельности не прошли для него даром. А иначе — чего бы он стоил в джунглях власти, где змеи из конгресса и правительства, маскирующиеся под лианы, норовят ужалить, стоит только зазеваться, в самое незащищенное место? А чувство опасности Кошта вынес еще из футбола, когда по дыханию соперника в затылок безошибочно определял, собирается ли тот просто отобрать мяч или готов нанести подлый удар по ногам.

В этой тесной комнатке опасность излучало буквально все, даже шариковая ручка нелепого розового цвета, воткнутая в стилизованную голову какого-то диковинного зверька.

— Я являюсь доверенным лицом и переводчиком господина Андропова, — сказал молодой тихо, но очень внятно, словно вколачивая каждое слово в сознание колумбийца. — Я буду синхронно переводить ваш диалог, так что в дальнейшем можете не обращать на меня внимания…

— А вы уверены, что этот диалог состоится? — спокойно спросил Кошта, сохраняя вежливо-иронический тон.

— А что может помешать ему? — по лицу Тополева скользнула тень искреннего удивления.

— Ну, такая, скажем, мелочь, как мое нежелание разговаривать с этим господином, — Кошта кивнул в сторону Андропова. — Если ваши люди на таможне еще не успели сделать какую-нибудь пакость с моим паспортом, то я по-прежнему подданный иностранного государства, следовательно, обязан подчиняться только законам моей страны, а не вашей.

— Господин Кошта, — все так же тихо ответил Тополев, — ваш самолет дозаправляется еще двадцать минут. Потом будет объявлена посадка, и только от вас зависит, пригласят ли вас в самолет вместе с другими пассажирами или оставят здесь на веки вечные.

— Вот даже как, — казалось, Кошта размышляет вслух. — Вы готовы пойти на политический скандал, на…

— Не тратьте свое и наше время, — бесцеремонно оборвал его Тополев.