В свете фар взлетающей машины по поляне побежало несколько длинных, гротескных теней — кажется, Женька испортил Фильке вечеринку. Кабаны инстинктивно чуяли, что здесь они в безопасности, и лесник находил возле модуля больше следов их пребывания, чем где бы то ни было.

Вплотную к балке не подлететь, однако Женька знал подходящую прогалину неподалеку. От флайера снова метнулись какие-то тени, помельче и пошустрее. Грибы? Зайцы? Ну, главное, что не нападают и сами успели удрать.

По словам немногочисленных туристов с других планет, Эдему сильно не хватало спутника. Ночь уж наступала так наступала, давила всмятку, особенно в лесу. Женька, правда, знал о лунах только из фильмов и слабо представлял, каково это — светлые ночи. А спать тогда как? С наглухо закрытыми ставнями? Или привыкаешь? Но сейчас лесник был бы очень рад чему-нибудь помощнее фонаря. Ноги скользили по ослизшему от росы мху даже на ровном месте, а спуск по склону превратился в жесткий квест с хватанием за все попутные ветки.

Очутившись на дне балки, Женька замер и прислушался. Тишина. Гробовая. И свежих следов на тропе нет, ни человечьих, ни кабаньих. Полоса темной, голой земли заметно сузилась, мох стремился затянуть шрам на своей шкуре.

Это обнадеживало.

Женька уже увереннее двинулся вперед. Под лучом фонаря кусты испуганно трепетали листвой и порой отсвечивали глазами в ответ, но вся живность была мелкой и боялась человека больше.

Ну где этот чертов капкан? В темноте оценивать расстояние и опознавать местность сложно, хотя до щели в кустах лесник пока точно не дошел, такое пропустить невозможно. Ага, вон, кажется, и она…

Сперва Женька подумал, что это тень от высокого пня или кочки. Вот только ничего подобного рядом не было, а когда лесник повел фонарем, она сама обросла тенью, полыхнула алыми глазами и беззвучно вытянулась вверх метра на два.

Такого инфернального ужаса Женька не испытывал с детства, когда ночью в полусне побрел в туалет, открыл дверь — и увидел белое, парящее во мгле привидение. Через минуту в доме не спал уже никто, а отец виновато оправдывался перед разгневанной матерью, что вовсе не хотел пугать ребенка, — ему самому приспичило оседлать унитаз, свет резал бы глаза, в одеяло он завернулся от холода, а запереться забыл…

Тень ничего не говорила. Просто стояла и пырилась, словно высасывая душу, и это было еще страшнее. Казалось, прошла целая вечность, пока Женька окостеневшей рукой пытался нащупать станнер, но стоило пальцам сжаться на рукояти, как паралич схлынул. Лесник отважно направил на тень оружие и почти не дрожащий луч фонаря и наконец понял, с какой нечистью столкнулся, а заодно причину ее странной неподвижности.

Страх так резко сменился ликованием, что Женька пошатнулся, опьяненный впрыском эндорфинов.

— Вау, кого я вижу! — протянул он, истово благодаря вселенскую справедливость за то, что она все-таки существует.

Киборг был тот самый, браконьерский «лось» в стильном черном комбезе, что сперва держал Женьку, а потом вырубил. И следы за ним тянулись очень знакомые, это лесник заметил, когда уже подошел ближе. Браконьерский пособник опять прибежал с другой стороны балки, материализовавшись на поваленном стволе. Но теперь-то все, добегался! Судя по виду штанин, капкан сцапал киборга за правую ногу, обвив ее невидимыми щупальцами от щиколотки и почти до паха.

— Что, свининки захотелось? — глумливо поинтересовался лесник, нарочно светя пленнику прямо в глаза, но так и не вынудив отвернуться. Только зрачки в точку сузились, сделав выбеленное светом лицо совсем кукольным. — Или молочной поросятники?

Киборг оказался длиннее, чем Женька думал, и, когда он внезапно упал на живот, вытянув вперед руку, пальцы царапнули по носку берца.