— Какой человек? — Алексис подозрительно оглянулся, и тощий со шрамом на щеке поспешил отвернуться, будто товар изучал.

— Инга тебя зовет, дурень!

— Инга! А она что живая? — воскликнул Алексис.

— Не ори ты так, иди за мной!

Но Куцый не настолько глуп, опасаясь ловушки, потребовал доказательств. В ответ попрошайка назвал несколько имен, включая Антона. Похоже, не врал. Что Куцый совсем дурак, не знает, когда врут!

Мальчонка привел его к деревянной полусгнившей хибаре, затерявшихся среди подобных других хибар на кривобокой узой улочке. Указав на дверь, попрошайка сказал:

— Иди, она уже готовая и ждет!

— Небось, хочешь, чтобы я денег тебе дал? — ухмыльнулся Алексис. — А вот хренушки тебе!

— Уплачено, деревня! — презрительно ухмыльнулся попрошайка и был таков.

Алексис шагнул в короткий коридорчик со скрипящими подгнившими половицами, который привел в единственную комнату, одна стена которой была скрыта занавеской.

— Есть кто? — спросил он.

— Я здесь! — неожиданно громко раздался женский голос из-за занавески.

— Инга? — Удивился Куцый. — А где Кай?

— Кай погиб, — ответил ему тот же женский голос.

Он потянулся к занавеске, но был остановлен.

— Я страшная. Лицо мне изуродовала килярва, кислотой плеснула.

— Они же саблями дерутся! — удивился Куцый.

— Значит, мне неправильная килярва попала, — хихикнул голос.

— Почему ты не заходишь? Ледокол бы обрадовался.

В темноте опять хихикнули.

— Боюсь, что при виде меня он бы не обрадовался, — и добавили поспешно, чтобы он что-нибудь не так не истолковал. — Колдуна-то мы не уберегли. Где наш главный караванщик, кстати?

— В город ушел. Картинки смотреть.

— Какие картинки? — Насторожился голос.

— Не знаю. Ледокол не докладывает.

— Узнай, милый. Для меня. Я тебя потом отблагодарю. А ты чего поделываешь?

Гуляешь, значит?

— Почему гуляю? — обиделся Алексис. — Мне велено про Дану Дануева узнать.

— Да ну? — в голосе на мгновение мелькнуло напряжение. — И что же ты узнал?

— Ничего пока, но я узнаю.

— Мне тоже расскажешь, что узнаешь.

— А зачем тебе?

— Лежу тут одна, никому не нужна, все одно веселее, так что ты приходи.

Алексис осторожно потянулся к занавеске, та вдруг дернулась, заставив его инстинктивно убрать руку.

— Но, но, милый, еще не пора, — опять захихикал голос.

— А когда пора будет?

— Скоро на ноги встану. Я ведь рожать могу. Раз Кая убили, значит, я теперь свободная. Ты иди, а то я устала. Просьба у меня к тебе. Ты ведь теперь большой, у тебя теперь взрослые тайны могут быть. Не говори Ледоколу про меня.

Напрасно трактирщик ждал своих трех верных людей, посланных по адресу, куда ушел пацан, давший ему золото. Не он первый приносил ему золотишко из Перегона.

Многие знали про разбившийся мегалакский грайв, многие приносили рыжье.

Но ведь это не правильно, золота не может быть много. И оно должно принадлежать лишь избранным.

Если золота будет много, то цена на него спадет, а разве это дело.

В Ахангаране существовала целая сеть скупщиков мегалакского золота. Тот, кто приносил золотишко, рискуя собой, из Перегона обычно исчезал. Ну, вроде не вернулся человек из Перегона совсем, не повезло.