Когда сели за стол, Волобуев как раз уперся головой в потолок.

— В самый раз, — удовлетворенно констатировал он и потянулся за мясом.

— Остановись, — сказал Антон. — Негоже без хозяина со стола вкушать.

— Ешьте, чего уж, — Емелех сделал движение, будто намереваясь выйти.

Антон тоже сделал движение и, вынув паузер, положил рядом с собой на стол.

Оружие так себе, точнее будет сказано, дрянь оружие, ближний бой, даже бронежилет не пробивает, да и зарядов нет, но для устрашения пойдет.

Емелех вернулся, откушал мясца, хватил стакан, потянулся за вторым, но Волобуев стакан отнял, налил до краев, провозгласил:

— За доверие, — и выпил, даже не выпил, проглотил.

Ели и пили много. Антон столько всего пережил за последнее время, что сам не понимал до этого, что же ему не хватало. Оказалось, выпивки.

Спирт жег биологическое нутро, процессор же наоборот окутывала прохладная, окутывающая неприглядную действительность, мгла.

— Хорошо сидим, Ледокол, — донесся из мглы голос Волобуева. — Вот слушай еще анекдот. Идут два клоуна по Перегону…

Анекдотов было много. Антон смеялся часто и охотно, не дослушав до конца. Новый взрыв веселья вызвала попытка Куцего облегчиться через окно.

— Что ж ты делаешь, ирод, — взмолился Емелех. — Выйди во двор.

— А может, там клоун, — возразил тот, не прекращая своего занятия.

— Да какой клоун! Забор заговоренный, таракан не пролезет, не то, что клоун.

— Вон он, руку тянет! — Возопил Волобуев, Куцый от неожиданности повалился со спущенными штанами с подоконника, вызвав новый взрыв хохота.

Емелех уже постелил на полу, и Антон начал было уже приподниматься от стола, но тут перед ним оказалась непочатая бутыль, и Волобуев как бы невзначай спросил:

— Ну что, Ледокол, слабо меня перепить?

Великан смотрел хитро, как-будто и не пил до этого вовсе. "Что он, гад, на пол что ли выливал?" — подумал еще Антон. "Убить его мало за напрасный перевод ценного продукта". Пить было нежелательно, ночь коротка, набраться силенок не мешало, а не утомительные марафоны устраивать, после которых еще и голова треском трещит.

— Наливай, — кивнул Антон, и силач стал наливать.

"Я тебе покажу ледокол", — решил он. И показал.

Он плохо помнил, что было после этого. Он даже не помнил, как пил. Спустя какое-то время какой-то посторонний грохот привел его в себя.

Он обнаружил себя задумчиво сидящим с куском мяса в руке, причем по необъятности последнего надкуса было видно, что кусал явно не он. Напротив стояла пустая бутыль, а еще чуть подалее на полу растянулся и богатырски храпел Волобуев.

Будто ждавший этого момента и появившийся неведомо откуда, Емелех пытался поднять силача. Ощущалось, что работку он выбрал себе не по силам.

Антон встал, вскинул Волобуева на плечо и спросил:

— Куда его?

— Да на второй этаж, — охотно ответил Емелех. — Там вам удобнее будет.

Недобрый огонек сверкнул вдруг в его глазах, но сам старик выглядел веселым, даже озорным. Таким он не нравился Антону даже больше, чем угрюмым, но он сделал вид, что настолько пьян, что уже ничего не замечает.

— Показывай дорогу, дед, — и он пошел вслед за Емелехом по ржавой лестнице наверх.

— Притомился, воин? — Ворковал шаман. — Пришла пора и отдохнуть.

Когда Антон покачнулся, Емелех его участливо поддержал:

— Не зашибся?

— Не зашибся, не зашибся, — проворчал спецназовец.