— Это ко мне! — крикнул Евгений и вновь помчался в прихожую.

Я рассердилась, плюнула и взялась-таки за чистку плиты, чего долго не решалась делать. Евгений тут же вернулся. Он был полон разочарования.

— Это к тебе, — равнодушно бросил он и поспешил в ванную.

— Да постой же, — зашипела я. — А теперь там кто?

— Какая-то девица. Спрашивает Софью Адамовну. Это ты?

— Это я, ответила я, придирчиво всматриваясь в его глаза. — А что за девица? Хорошенькая?

Взгляд Евгения не выражал ничего, кроме крайнего нетерпения.

— Обычная девица, каких миллион. Сонь, мне некогда, ты иди, она ждет.

Я несколько успокоилась, но бдительности решила не терять. Придала своему лицу самое строгое выражение и поплыла в прихожую.

Девица топталась у двери на коврике. Вид у нее был очень смущенный, а когда я грозно сказала «ну?», бедняга и вовсе сконфузилась. Глаза из-под челки смотрели загнанно и обреченно.

«И где только Маруся откопала такую?» — подумала я и строго повторила вопрос:

— Ну?

Девица покрылась красными пятнами, нервно затеребила подол платья и, приседая, сказала:

— Здрасте.

— Здравствуйте, милая, — покровительственно ответила я, придирчиво изучая ее и оттаивая душой.

"Нет, это существо не опасно. Чтобы мой Астров изменил мне вот с этим?

Даже если такое случится, я только ему посочувствую".

Я решила ее подбодрить.

— Итак, слушаю вас, — сказала я, после чего девица растерялась окончательно и сбивчиво залепетала:

— Меня это, Жанна зовут, я это, насчет работы пришла, мне это, говорили, я собиралась уже вчера, но, сказали, что как бы не надо, а сегодня, вот.

— Понятно, следуйте за мной, — усмехнулась я и отправилась на кухню.

Когда мы проходили мимо ванной, внезапно распахнулась дверь, и перепачканный Евгений шагнул нам навстречу. Девица испуганно шарахнулась и юркнула на кухню раньше меня.

— Кто это? — свистящим шепотом спросил Евгений, делая ужасные глаза.

— Прислуга, — издевательски кривляясь, ответила я. — Допрыгались, милые.

— И как она?

— По-моему, ее надо лечить.

Евгений пожал плечами и скрылся в ванной, а я отправилась на кухню.

Девица стояла ко мне спиной и смотрела в окно.

— Присаживайтесь, Жанна, — я указала на стул. — Кофе хотите?

— Спасибо, — робко ответила она.

— Спасибо? В каком смысле?

— В смысле… Не хочу.

Я задумалась о соотношении робости и покорности в характере человека и на несколько секунд забыла о Жанне…

Очнулась я, лишь когда Санька выскочил из ванной и с криком «где моя прислуга?» прыгнул на руки Жанны.

Я остолбенела. Я близка была к обмороку, поскольку находилась в уверенности, что девушка точно лишится чувств, но ошиблась. Жанна мгновенно преобразилась. Она рассмеялась, не выпуская Саньку из рук, уселась на стул, повела с ребенком бойкий разговор и через пять минут знала о нас столько, что я озаботилась новой проблемой.

Оказывается, наличие прислуги в доме делает жизнь его обитателей весьма прозрачной.

С этим смириться я никак не могла, но, видя своего ребенка в руках Жанны радостным и счастливым, я представила себя сидящей, скажем, в опере, а рядом Евгений. Что ж, недурно. А к нашему приходу Санька, отмытый до белизны, переодетый в свежевыстиранную пижамку, сладко дремлет на кружевных белоснежных простынях, а на столике в гостиной приятный ужин на двоих и при свечах…

Просто блеск!

Я посмотрела на Жанну совсем другими глазами.