| Эксцентричность Сомосы, его удаление от мира, явное сумасшествие. Нагнувшись, он обмакнул руки в кровь, струившуюся по лицу и волосам убитого, и в то же время посмотрел на часы, на которых было семь сорок. Тереза вот-вот подъедет, лучше выйти отсюда, подождать ее в саду или на улице, избавить ее от зрелища идола с лицом, обмазанным кровью, красные струйки бежали по шее, обтекали груди, соединялись в изящном треугольнике внизу живота, ползли по ногам. Топор глубоко застрял в голове принесенного в жертву, и Моран, выдернув его, взвесил на липких руках. Он немного подтолкнул ногой труп к самой колонне, понюхал воздух и приблизился к двери. Лучше открыть ее, чтобы Тереза смогла войти. Прислонив топор к стене у дверей, он начал раздеваться, потому что было жарко и пахло густым, пахло толпой, запертой в одном месте. Уже голый, он услышал шум такси и голос Терезы, заглушавший звуки флейт; он потушил свет и с топором в руках встал за дверью, облизывая лезвие и думая, что Тереза — воплощенная пунктуальность. |
