— Как ты сказал? Валите, да?

Парень, округляя глаза, схватился за разбитое лицо и выплюнул на ладонь ручеек алой крови вместе с парой выбитых зубов.

— Ах фы, фуки! — прошепелявил он с японским акцентом, отскакивая назад и оглядываясь в сторону зала.

Там, несомненно, тусовались его дружки, и позволить им появиться в холле я не мог. Поэтому совсем не по-джентельменски ударил его ногой по коленной чашечке, локтем — по уху, и укоризненным голосом сказал:

— Ай-ай, какие нехорошие слова, дружище! Это, наверное, дядя швейцар научил тебя так ругаться?

— Эй, пацаны, я-то здесь при чем? — забасил перепуганный швейцар, начиная наконец понимать, что отморозки — они и в Японии отморозки и связываться с ними себе дороже. — Этот бычара отродясь по-другому не мычал, так что правильно вы его приструнили, ребята! Никакого почтения к старшим!

— А у тебя? — обернувшись к нему, поинтересовался я, морщась от всхлипов добиваемого Стрижом охранника.

— Что — у меня? — обомлел швейцар.

— Почтение к старшим еще сохранилось? — уточнил я, доставая пистолет. Теперь его следовало постоянно держать под рукой, потому что с каждой секундой положение становилось все более непредсказуемым. Любой случайный посетитель, не вовремя сунувший в холл свой нос, мог спутать нам карты.

— Ну это… — засмущался швейцар, переминаясь с ноги на ногу и явно прикидывая, какие выгоды можно извлечь из почтительного отношения к старшим.

— Смелее, — поощрил я, сдергивая большим пальцем флажок предохранителя и улавливая за спиной звук тяжелого тела, утаскиваемого, видимо, Стрижом в сторону развесистых пальм у стены. — Ну?

— Гм, я вообще к людям с почтением отношусь, независимо от возраста, — вывернулся он, нервно теребя черную бороду, — Вы уж простите, что с вами так получилось… Пацаны, может, вам денег надо? Я все отдам, только не убивайте, а? У меня ж семья в России, детки малые, — И, поднатужившись, он капнул слезой на тугую лоснящуюся щеку. Слеза быстро скатилась вниз, затерявшись среди капель пота, обильно проступивших на его лице.

— У кого детки малые? У тебя?! — изумился Стриж, с довольным видом появляясь из-за пальм, — Ну и жеребец ты, папаша! В твоем возрасте пора уже остепениться, а ты все детей строгаешь… Ладно, веди к начальничкам своим и не вздумай из себя Сусанина строить, понял? А то твоя старуха будет наставлять тебе рога уже на законных основаниях, потому что станет вдовой!

— Ага, ага, — закивал тот и суетливо ринулся к боковой двери, нажимая на кнопки кодового замка, — Туточки они у нас сидят, кровососы… Прошу вас, господа! — льстивым голосом добавил он, распахивая перед нами дверь.

— Веди! — приказал ему Стриж, нетерпеливо подталкивая бородача в широкую спину, — Живее!

Сделав несколько торопливых шагов, тот уткнулся в дверь, из-за которой доносились смех и мужские голоса, и прошептал, заговорщицки подмигивая мне:

— Здесь! Хозяин на месте, зовут его…

Я всегда недолюбливал продажных типов вроде него. Поэтому не очень огорчился, увидев, как Стриж оглушил швейцара сокрушительным ударом в висок и аккуратно пристроил его на полу.

— Пусть пока полежит, — прошептал он, разгибаясь и часто дыша, — Помни, Саня, твоя задача — прикрыть меня в случае чего. В разговор не лезь, я сам с ними потолкую. Лады?

— Лады, — отозвался я.

Стриж кивнул и ударом ноги вышиб дверь.