Только зря она старалась в своем объяснении. Сыночку, привыкшему к самостоятельности, уже давно было наплевать на мать и тем более на неродного папеньку. У него в трехкомнатной квартире была своя комната, входить в которую никто, кроме него, не имел права. Ну, разве что мать, и то для того, чтобы прибраться. Самому ему было некогда. Днями он мотался где-то по городу, а ночами Ирина частенько слышала из его комнаты захлебывающиеся стоны молоденьких девиц, которых сынуля вовсю обслуживал, не стесняясь родителей. Хотя о чем тут можно говорить, когда в скором времени мать развелась с отчимом.

Теперь у них у всех троих было по своей комнате, но жизнь от этого лучше не стала. И они то и дело грызлись между собой, даже по малейшему поводу, как три медведя в одной берлоге.

Но потом Федор понял, алкоголик не имеет никакого отношения к убийству своей бывшей жены. И об этом ему заявила сестра Ирины, Татьяна, после похорон навещавшая своего племянника и его отчима.

– В тот вечер, когда это все случилось с Ириной, он, – кивнула она на уже пьяненького Дейкова, – у нас был. С моим мужем, отставным прапором пьянствовали. Он у меня тоже мимо рта ни капли не пронесет. Все в глотку норовит. Сосед к нам еще заходил, можете заехать, у него спросить. Николай так наклюкался, что у нас ночевать остался. Я его в таком состоянии не отпустила ехать. Сами понимаете, далеко от нас до них. Опять же Игорь.

– А что Игорь? – спросил Федор, попутно рассматривая обставленную дорогой мебелью большую комнату бывшего коммерсанта, в которую он впустил милиционера для беседы.

– Да колотить стал Николая. Он ведь ему не отец.

– Ну да. Игорь – сын от третьего брака вашей сестры, – высказался Туманов, тем самым показав, что успел навести кое-какие справки о семье Дейковых. Но, как оказалось, неточные.

– Чаю хотите? – спросила Татьяна.

– Не откажусь. – Чаю Федор совсем не хотел, но отказаться побоялся. Отказом обидит женщину, и тогда уж не придется рассчитывать на ее откровенность. А так, за чашкой чая…

Он пригубил чашку, сделав маленький глоток. Вливать в себя кипяток, как это делает Татьяна, у него не хватило духу.

– Игорь у Ирины от второго брака, – сказала доверительно она, подвинув поближе к Федору блюдечко с печеньем.

Если б она только знала, что больше всего на свете Федор не любил горячий чай, да еще с печеньем…

– Ну да? – недоверчиво уставился Туманов на женщину.

– Его настоящий отец – Руслан Ильинский. Красавец был. Офицер спецназа. Высокий, вот как вы. И мужик ничего, – она захихикала, оглянувшись на кухню, где алкоголик Дейков копошился возле плиты.

Федор для поддержания разговора вынужден был улыбнуться.

– Спецназа, говорите? – переспросил он, не позволяя толстушке расслабиться и начать болтать о том, что его совершенно не интересовало. «А мужиков она, кажется, любит не меньше погибшей сестры», – подумал он, заметив, с каким старанием обхаживает его Татьяна. И конфеточек ему, и печеньице поближе подвигает. И все с улыбочкой, не забывая при этом выпячивать свои большие тити, словно бахвалясь ими. Вот мол, майор, посмотри, какая я.

«А фамилию и имя того муженька не мешает запомнить», – решил Туманов и не отказался от предложенных шоколадных конфет.

– Да. Только служба у Руслана не пошла, – вздохнула толстушка.

– Чего так? – спросил Федор, помогая своим вопросом толстушке напрячь память. Хотя та и без него вспоминала о Руслане с охотой.

– Ранили его. Прямо в голову. Глаза лишился. Так и остался одноглазым. Но Ирина с ним развелась не из-за ранения. Как раз Игорьком беременна была.