Предположим, он решится. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то нажмет на курок и откроет стрельбу? Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то спустится в канаву за штабом и подожжет фитиль? А может, они проверят фитиль и обнаружат подмену?

Все молчали, но каждый, как и Килроун, смотрел в одном направлении и думал о Мэри Толл Сингер, девушке, которая пыталась жить как белая и которую они бросили. Ведь все выглядело именно так.

Килроун встал. Поставив ружье у окна, он сказал:

— Я пойду за ней.

— Не будь дураком! — заметил Келлс, тоже поднявшись на ноги.

— Парни, стойте так же, — сказал Килроун. — Не открывайте огонь, пока не почувствуете, что это необходимо. — Он уже взялся за дверную ручку.

— Барни… мистер Килроун, — кинулась к нему Бетти, — не надо.

Он закрыл за собой дверь и пошел к лавке маркитанта, глядя прямо перед собой и напевая про себя слова старого марша. Барни знал, что он в кольце индейцев, что в любой момент кто-то может выстрелить и сделает это непременно, если заметит малейшее его колебание.

Еще не видя, он почувствовал, что они покидают прикрытия у домов и стягиваются к плацу. Один индеец стремительно проскакал перед ним на лошади, но Килроун продолжал идти вперед. Когда до лавки маркитанта оставалось уже шагов пятьдесят, дверь ее распахнулась, и на пороге появилась Мэри Толл Сингер. Она ждала его.

— Я хочу забрать вас с собой, — сказал он подходя. — Пойдемте?

Она подняла на него свои темные, загадочные глаза и спустилась по ступенькам вниз. Хладнокровно он предложил ей руку, и они двинулись обратно к штабу. Расстояние, которое им предстояло преодолеть, казалось теперь вдвое больше. Вдруг около полудюжины воинов на пони поскакали им наперерез. Килроун даже не дрогнул и по-прежнему шел, не поворачивая головы ни вправо, ни влево. Индейцы проскакали мимо них всего в нескольких дюймах. Он все также непоколебимо продолжал путь, и темноволосая девушка шагала рядом в ногу с ним. Опять и опять индейцы скакали на них, но они не сворачивали.

Неожиданно перед ними возник вооруженный воин. Он держал наготове копье. Килроун подошел к нему вплотную, глядя прямо в его холодные черные глаза. Кончик копья коснулся его груди, и легким движением левой руки он отвел его, как если бы отвел паутину или ветку в лесу.

В этот момент дверь штаба чуть-чуть приоткрылась, образовалась совсем маленькая щелка. Осталось совсем немного. Его охватил холод, и он ощутил, как волосы на затылке как бы встали дыбом. Мускулы между лопатками напряглись в ожидании пули или стрелы. Но он продолжал идти.

Сильный взрыв позади штаба и три быстрых выстрела за ним привели в оцепенение нападавших.

Килроун резко повернулся к девушке.

— В дом! — приказал он Мэри Толл Сингер сквозь стиснутые зубы. — В дом… скорее!

Индеец вскинул ружье, но в то же мгновение у Килроуна в руке оказался револьвер, и он выстрелил от бедра. Пуля ударила противника в грудь на какую-то долю секунды раньше, чем он успел нажать на спуск сам. Его винтовка дернулась вверх, и пуля ушла в небо.

Килроун пятился к дому, держа наготове револьвер. И тут разом заговорило сразу несколько винтовок. После взрыва прошло всего несколько секунд, хотя всем показалось, что они тянулись очень долго. Заметив, что индеец закачался, Барни рванул к дому. Споткнувшись на ступеньке, он все же добрался до двери и вбежал в дом. Дверь за ним тут же захлопнули и сразу заперли на засов.

Проходя через комнату, Барни взглянул на Тила. Его глаза искрились юмором.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Это больше того, что я мог бы сделать для индейской девушки!

— Не валяй дурака, Тил.