Машков вытолкнул второго эцилоппа в коридор и запер за ним решетчатую дверь.

- Давай, скрипач! Режь!

Гедеван невидимым лучом эцилопповского стерженька провел по стальной стене, и прямоугольный кусок борта рухнул. Образовался проем.

- Вылезайте, гаврики! - крикнул Машков.

- Поймают, родной! - выговорил Би из-под Уэфа.

- Не успеют! Вот гравицаппа! - Машков вытащил из правого кармана брюк стальной шар.

Уэф и Би с необыкновенной прыткостью выскочили из саркофага и рванули в проем.

- За мной, скрипач! - Машков выпрыгнул на песок.

Гедеван кинулся к саркофагу с эцилоппом, захлопнул крышку, положил на нее портфель, скрипку и трэнклюкаторы, схватил за крюк и покатил ящик по образовавшемуся из куска борта пандусу в пустыню.

Корабль. Корма.

Машков вслед за “гавриками” бежал к пепелацу, когда услышал крик:

- Дядя Вова! - Гедеван, надрываясь, пытался сдвинуть с места увязший колесами в песке саркофаг. - Идите сюда! Подтолкните!

- Ты что делаешь? Брось! Беги!

- Дядя Вова, целый эцилопп с эцихом! Это преступление - так бросить! Человечество из-за камушка с Луны…

- А ну брось сейчас же! Трэнклюкирую обоих!

Кладбище у корабля.

- Прощай, Плюкандия! - крикнул Гедеван, бросил на песок двадцатикопеечную монету и захлопнул дверь пепелаца.

Рубка.

Ты что, вернуться сюда захотел? - тяжело дыша, спросил Машков.

- Зачем?

- Примета есть такая, - Машков сел на динамик. - Ну, полетели, полетели, братцы! Поймают.

- Сейчас, сейчас, родной! Надо разогреться!

Би и Уэф сидели в креслах перед панелью. Ракета вибрировала. В котелке звенели медные ложки. На полу катались кружки.

Кладбище у корабля.

На иллюминаторах опустились стальные шторки.

… На корабле выли сирены, мигали огни, пульсировали прожектора.

Сопла пепелаца дышали дымом. На иллюминаторах опустились стальные шторки. Вертолетные лопасти сложились и ушли в корпус. Шип, свист. И пенелац исчез.

Из-за шариков выбежал Фитюлька, посмотрел в небо, печально погудел хоботком, увидел двадцатикопеечную, подобрал, подул на нее и спрятал в карман. Потом снял со спины скатку и расстелил ее на песке. Это оказался дырявый гамак. Фитюлька вздохнул, почесался, хотел лечь, но что-то увидев схватил гамак и скрылся.

Из-за бархана выполз Пж с длинной никелированной трубой и нацелился на корабль.

Рубка.

… Ракета тряслась.

- Ну что? Летим или все разогреваемся? - спрашивал Машков.

- Разогреваемся, - сказал Гедеван, глядясь в маленькое зеркальце. - У, как негры загорели, дядя Вова. - Он спрятал зеркальце в портфель. - Когда будем подлетать к Земле, шторки откройте, что я смог сориентироваться, - предупредил он пилотов.

Уэф следил за датчиками. Би медленно передвигал рычажки.

- Не все будем рассказывать, ладно, дядя Вова? – попросил Гедеван, засовывая поглубже в портфель намордник.

- Ку, - сказал Уэф, остановив рычажок.

- Сели, - вздохнул Би.

- Поймали? - Машков вскочил.

Гедеван быстро стал извлекать из портфеля стерженек.

Би поднялся с кресла.

- Это не Плюк, родные, - обратился он к землянам. – Это Хануд.

- Какой еще Хануд?

- Моя планета, - вздохнул Би.

- Наша, - поправил Уэф.

- Смотрите, - Би нажал кнопку в панели.

Стальные шторки в иллюминаторах поднялись, Яркий луч прожектора выхватил из темноты черную сожженную поверхность.

- Здесь ночь, дядя Вова, - сообщил Гедеван, подходя к иллюминатору.