К тому же больной остался лежать в автобусе с закрытыми глазами, с отрешенным видом, и раздвижная дверь была открыта.

Я слышал, как он сказал ей что-то идиотское, типа: «Оставь дверь открытой, ветер такой приятный». Какой кретин! С таким же успехом он мог сказать во всеуслышанье для всех воров округи: «Эй, парни, подходи за наркотой!» Убедившись, что девчонка вошла в здание, я, насвистывая, направился к автобусу. Чем ближе я подходил, тем большим придурком казался мне этот тип. Парень был голубой, и в своем дешевом костюме из тонкой материи он с успехом мог бы фигурировать в рубрике «Их разыскивает полиция». Однако у него был странно отупевший вид, тогда как в кино у гангстеров из Латинской Америки обычно топорные лица и свирепый взгляд. Он, скорее, выглядел королем дураков, этаким слабоумным принцем.

Внутри красного микроавтобуса была устроена кровать и имелось все необходимое: капельница, связки журналов, даже чайник и вентилятор, ну прямо корабль беженцев. Идиот вытянулся и задышал размеренно, должно быть, уснул. Я еще приблизился и понял, что кретин умирает от СПИДа. В негритянском квартале Ватерсборо полно больных СПИДом. От тех, кто должен умереть дня через два-три, идет специфический запах. Он похож на спертый запах метро.

Я увидел то, что искал: невообразимое количество лекарств, упакованных, словно сокровища, в герметично закрытые контейнеры, к моему большому удивлению, в беспорядке сваленные в картонную коробку без крышки. План нападения родился мгновенно, но и действовать надо было быстро, до возвращения девушки. Все оказалось невероятно просто:

сначала через ветровое стекло внимательно рассмотреть содержимое картонной коробки, чтобы определить, какие контейнеры забрать, потом подойти к раздвижной двери, поставить ногу на подножку, схватить нужные контейнеры и тикать во весь дух. Мне придется перегнуться через идиота, но, насколько я мог судить по тому, как он недавно ходил в туалет, парень может передвигаться лишь очень медленно, поэтому все будет нормально. Однако я совершил ошибку: я не учел в своих расчетах странную палку, на которую тот опирался, когда ходил.

Следуя намеченному плану, я поставил левую ногу на подножку, потянулся за герметичной упаковкой с лекарствами, содержащими морфин, в полсекунды схватил ее, не обращая внимания на идиота, у которого, когда я появился, глаза на лоб вылезли от удивления, после чего попытался дать деру. Но в тот момент, когда я собирался выпрыгнуть из автобуса, палка со скоростью ветра пронеслась перед моими глазами и перехватила меня за шею, как лассо. Эта причудливо изогнутая палка преградила мне путь, когда я собирался выскочить наружу, я налетел на нее горлом, задохнулся и чуть не растянулся во весь рост. Но, так как трость удерживала меня, я просто шлепнулся задницей на подножку, и сильнейшая боль в копчике привела меня в сознание. Я выпустил из рук упаковку с лекарствами и стал барахтаться, думая, что все кончено, нужно удирать. Однако дебил, задыхаясь, приподнялся и твердо схватил палку с двух сторон, прижимая ее к моей шее и стараясь придушить. У него сил было не больше, чем у ребенка, но с огромными руками и такой палкой этого было вполне достаточно.

«Негодяй, я убью тебя, негодяй, я убью тебя», — бормотал этот дебил, дыша зловонием, и тогда я действительно струсил. Я все-таки решил позвать на помощь, хотя, учитывая обстоятельства, считал это довольно опасным для себя. Однако я не мог издать ни звука: палка давила мне на горло. Напрягшись, я просунул палец между палкой и горлом, чтобы мне не раздавили кадык. Я почти наложил в штаны, говоря себе, что все кончено, я пропал, все, если только кто-нибудь, проходящий мимо, случайно не подумает, что пораженный СПИДом злобный псих напал на славного черного малыша.