Накрапывало. Холодный ветер таскал за кудри старые ветлы. Разговорчивая бабка поймала растерянный взгляд Насти Никитичны, отвернулась и проворно потрусила в деревню, под гору.

Автобус развернулся и уехал.

— Машин сегодня не будет, — сказала женщина с ребенком.

— Почему?

— Воскресенье.

Настя Никитична об этом и не подумала, пускаясь в дальнюю дорогу.

— А что же делать?

— Пешкодралить. Ну, всего хорошего.

Женщина передвинула ребенка повыше и зашагала по грунтовой, не размокшей пока дороге.

— Подождите! — закричала Настя Никитична. — Вы не знаете, как мне добраться до села Кипрей-Полыхань?

— За мной ступай! — не сбавляя шага, крикнула женщина. — До Кружиманов дойдешь, а там налево.

Настя Никитична подхватила чемоданы, кинулась следом, но хватило ее шагов на сорок. Пришлось остановиться передохнуть.

Женщина с авоськой и с ребенком уходила все дальше и дальше.

«Главное — идти, и дойдешь!» — успокоила себя Настя Никитична, отмучив следующие сорок шагов.

Дорога была пустым-пуста.

Скоро Настя Никитична догадалась: если она протащит какое-то расстояние один чемодан, а потом к нему поднесет другой — так будет и скорее и легче.

Через полкилометра она горько плакала, сидя на своих чемоданах. А кругом было солнечно от цветущей сурепки. Ветер гнал косяки серой мороси. Ни деревца впереди, ни куста. Наплакавшись, она потащила оба чемодана сразу, намечая остановку на вершине бугра, шагов за сто. Чемоданы вытягивали руки, и Насте Никитичне казалось, что они у нее как распустившиеся веревочки, все тоньше, тоньше и вот уж оборвутся сейчас!..

Чемоданы плюхнулись на подмокшую землю, упала в грязь и замшевая сумка, но Настя Никитична даже не нагнулась, поправила невесомой дрожащей рукой клеенчатую сумку на плече, пошла на вершину бугра.

Внизу речка, мелкая, песчаная, деревня за рекой. Дома все добротные, крыты оцинкованным железом.

Повеселела. Через час ли, через другой дойдет до человеческого жилья. Есть хоть до чего доходить.

Попробовала поднять чемоданы, не подняла. Села на них поплакать, набраться силенок и услышала мотоцикл. Мотоцикл потрещал-потрещал и вдруг объявился на бугре. Тяжелый, с коляской. Лихо крутанулся и стал перед нею.

— Это ты, что ли? — спросил ее парень, поднимая очки.

Она пожала плечами.

— Клади чемоданы в коляску.

«Наверное, женщина с ребенком прислала помощь», — подумала Настя Никитична.

— Тебе куда?

— В Кипрей-Полыхань. Это далеко? Я заплачý. Сколько попросите, столько и заплачý.

— Да нет, — сказал парень. — Я бы тебя до места довез. Понимаешь, свадьба у меня. Такое вот дело. Женюсь. А без жениха свадьбу играть, сама понимаешь, не порядок.

— Это верно, — согласилась Настя Никитична, затаскивая проклятенные чемоданы в коляску.

— Я тебя до Бутягов довезу, — сказал жених. — До ихнего магазина. Оттуда до большака километра полтора всего. Машины-то, чай, ходят.

— А от большака далеко до Кипрей-Полыхани?

— Чего ж далеко? Километров, думаю, двенадцать, а то и все семнадцать. Но никак не дальше. Только… — Жених покрутил головой и засмеялся.

— А что? — испугалась Настя Никитична.

— Да нет, ничего! Фельдшером, что ли? Или учительшей направили? Или в клуб?

— Учительшей.

— Учительшей ничего. Они завклубами не любят и фельдшеров.

— Как так?

— Сами лечатся, сами веселятся.