Второй косвенной уликой против ростовщика было то, что он, отправляясь в свой очередной налогово-грабительский набег на жителей Майерлиндена, области к югу от Барилона, поехал как раз по Южной дороге и по всем расчётам должен был въехать в Пьяный лес со своими бандитами минут за пятнадцать до того, как в него въехал Робер Пико, получивший подряд на пошив огромной партии обуви для армии. Но это было только самым началом длинной цепочки улик, ведущих к ростовщику Баррасу и банде его прихлебателей.

В ту же ночь самые опытные колдуны-оборотни, поднявшись на борт летающих лодок, обнюхали и обследовали каждый квадратный сантиметр Южной дороги и прилегающей к ней лес. В четырёх километрах от опушки они нашли то место, где с дороги съехала большая, дорогая карета. Колеса этого экипажа были «обуты» для мягкости хода в гудировые покрышки с оригинальным рисунком. Со следа тотчас сделали гипсовый слепок и быстро нашли изготовителя покрышек и он показал под присягой, что их заказал у него не кто-нибудь, а именно ростовщик Баррас.

Из кареты, остановившейся на обочине в Пьяном лесу, вышел какой-то высокий и очень грузный мужчина, оставивший на влажной земле отчетливые следы босых ног. Их слепки тоже были приобщены к материалам дела. Но самым главным было то, что короткая дорожка следов оканчивалась чётким отпечатком четырёхпалой, словно у огромной птицы, когтистой лапы, длиной около полуметра. Следы вели в сторону леса, до которого в этом месте было метров семьдесят. Никаких следов, ведущих от леса к карете, колдунам-следопытам найти не удалось.

В качестве улик были также приняты показания, данные под присягой двадцатью пятью колдунами-оборотнями, которые, обернувшись волками и пантерами, барсами и даже одним медведем, обнюхали сначала следы чёрного оборотня, затем сук со следами садки и после этого обломки фургонов. Все они, а их по приказу Телемака привезли ночью, подняв с постели, из других городов, сказали что запахи идентичные и принадлежат одному и тому же существу. Тюрингерские и вентрийские колдуны и слыхом не слышали о трагедии в Пьяном лесу, а потому их показания также приобщили к делу, как достоверные и полученные из независимых от следствия источников, а стало быть они не были сфабрикованы.

Телемак Кобурн действуя интуитивно, прекрасно отдавал себе отчёт в том, что следствие нужно проводить очень качественно и без ляпсусов. О, он здорово поработал, этот старый вор и конокрад. Хотя уже и так было ясно, что на лесной дороге, по которой ехал большой караван ростовщика, из кареты Барраса, остановившейся на обочине, выпрыгнул мужчина, ростом за два метра и весивший добрых два с половиной стоуна, сделал буквально пять шагов по недавно отсыпанному в том месте грунту, ещё не успевшему зарасти подсеянной травой и, превратившись в чудовище, оттолкнулся от земли лапой и взлетел в воздух, держа направление к Юго-Западной дороге.

Во всём Барилон нашлось всего тридцать семь таких же рослых толстяков, но все они, кроме ростовщика Барраса, в этот день оставались в городе и никуда из него не выезжали, что было подтверждено не менее, чем пятью свидетелями у каждого их этих верзил. Так что все улики прямо указывали на ростовщика, хотя те, кто хорошо его знал, очень удивлялись, ведь этот тип обычно отправлялся грабить народ с утра пораньше, всегда ездил верхом и никогда не выезжал из города с отрядом менее двух сотен головорезов, а тут, вдруг, изменил всем своим привычкам и уехал на ночь глядя всего с какими-то шестью десятками самых преданных своих прихвостней.

Когда утром третьего дня Кир вместе с Телемаком пришел к Роджеру и главный полицейский доложил ему обо всём, тот дико разорался. С его слов выходило, что Баррас был чуть ли не более важной фигурой в провинции, чем он сам. Оно было и немудрено, ведь этот тип действительно был ставленником короля, прибыл в провинцию девять с лишним лет назад и считался неприкасаемым только потому, что выложил в королевскую казну ровно пятьдесят миллионов фунтов, за что и получил все налоги сроком на двадцать лет.