|
Иранцы, как стали называться арийцы с Персидского нагорья, ездили на нисайских скакунах; у туземцев были лохматые пони, тяжести они носили на своих спинах; их кузнецы делали из драгоценных металлов, железа и бронзы оружие и лошадиную упряжь, а иранцы создавали более искусные вещи из мягких металлов, серебра и блестящей меди. Что касается одомашнивания животных, то победители разводили благородных молочных коров и другой рогатый скот, в то время как покоренные местные жители держали овец и черных коз, а их женщины ткали теплую одежду из длинной черной шерсти. Своих божеств каспии скрывали и для жертвоприношений уходили в леса. Хотя каспии не проникали в Парсагарды иначе как в качестве домашних рабов, Кир заметил, что их численность в грязных деревнях, где они жили, возрастает. Он сказал об этом Камбису, и тот лишь ответил, что это хорошо. Почему, спросил Кир, для немногих иранцев хорошо властвовать над многочисленными каспиями?
Тогда его отец в своей оракульской манере прищурился и произнес загадку: — Благодаря каким пяти вещам мы, иранцы, живем? Кир мог назвать более пяти вещей, но знал, что отец ожидал ответа не на предположение Кира, а на собственные мысли. Он вспомнил ответ из школьных уроков: — Это — посевы зерна, инструменты для посева, вода, помогающая росту, прирученные животные, способствующие ему, и человеческий труд, собирающий урожай. Камбис кивнул: — Теперь задумайся. Из всех этих пяти вещей мы не обладаем ни одним, кроме семян, которые я припас, а каспии обладают всеми. Ты прекрасно знаешь, что они живут за счет земли, а мы живем за счет них, но что, ты думаешь, из этого вытекает? Они нас ненавидят и боятся. Я не могу изменить их отношение к нам, но, если они размножатся, у них будут многочисленные семьи, много рабочих рук и полные животы, тогда они будут меньше нас ненавидеть. Кир вспомнил мудрое высказывание отца в то утро, когда они с Волькой отправились охотиться на горного козла. Скиф высмотрел одного выше линии лесов и захотел сбить его стрелой. Лишь скиф мог попытаться сделать такое, но и никто, кроме скифа, не смог бы добиться в этом успеха. Они ехали на деревенских пони, укрываясь за деревьями и наблюдая за утесом над головой. В таком месте могли обитать дэвы, эхом передразнивающие голоса людей, и оттого-то жители Парсагард редко осмеливались приближаться к священным вершинам. Вольку, родившегося в степях, не пугали горные божества. Вдруг сопровождавшие их мастифы, почуяв какой-то запах, выскочили вперед пони и быстро скрылись из виду. Мастифы могли взять след пантеры, хотя им нужно было преследовать козла. Сжав копье, Кир пустил своего пони галопом за собаками и обнаружил бегущего от них пожилого каспия, одетого в шкуры. Он успел как раз вовремя, чтобы отогнать черенком копья огромных собак, уже хватавших за ноги старика с белыми волосами патриарха, выбивавшимися из-под головной повязки. В руках он держал сверток из ткани. Кир велел ему развязать сверток, чтобы посмотреть, не украл ли он что-нибудь. Но там оказались свежеиспеченные ячменные лепешки, гранаты и белый сыр. Киру показалось странным, что деревенский старик принес на голую вершину горы дневной запас пищи — неужели съесть собирался? Взглянув вверх, он заметил отверстие пещеры и еще одного мужчину, но не каспия, наблюдавшего за ним. — Я рад, что собаки не растерзали моего друга! — крикнул незнакомец. — Хочешь разделить со мной ужин? Он был не старше Кира, без оружия, с обветренным, загорелым лицом. Волосяной веревкой подпоясал он серое платье, а на ногах носил не сапоги со шнуровкой для верховой езды, а сандалии. Говорил он на мягком восточном диалекте. Ни одно блестящее украшение не выдавало его ранг или сан. Спешившись, Кир понес узелок к нему наверх и заметил, что собаки, обнюхав незнакомца, перестали обращать на него внимание. Любопытный Ахеменид поинтересовался, как его зовут, какого он рода-племени и куда держит путь. |
