К тому времени дядя Дик – то есть, конечно, мой отец, хотя я никогда не смогу называть его так, – так вот, дядя Дик уже вернется домой.
Мой малыш будет расти, мои отношения с Саймоном пройдут положенные стадии от появления бутонов до пышного цветения.
Да, в тот день я была счастлива.
Я никому не рассказала о полученном письме, хотя меня так и подмывало оповестить о его содержании всех – Рут, Люка, сэра Мэтью и тетю Сару. Но я решила с этим повременить. Свою главную роль письмо уже выполнило: избавило меня от мучительного страха. Теперь, если я проснусь и увижу в ногах кровати монаха, хладнокровие мне не изменит. Но я непременно дознаюсь, кто же играет со мной опасные шутки, благо мне больше не мешают ужасные сомнения в здравости собственного рассудка.
Будь осторожна, говорила я себе, не раскрывай свои карты – пусть о письме никто не знает.
Никто? Даже Саймон? Ему и Агари, пожалуй, можно сообщить радостное известие.
Однако погода стояла холодная, дул пронизывающий ветер, вот-вот грозил пойти снег, поэтому разумнее было не подвергать опасности свое здоровье и остаться дома. У меня возникла мысль отправить в Келли Грейндж письмо, но кто мог поручиться, что оно не будет перехвачено? Ничего, новость подождет. Тем временем я выработаю план дальнейших действий.
Мои раздумья прервала Мэри-Джейн, явившаяся ко мне в комнату в состоянии крайнего возбуждения.
– О, мадам, – выпалила она, – нашей Этти пришло время рожать! За два дня до Рождества... Мы-то думали, что уж никак не раньше Нового года.
– Наверное, ты хочешь пойти проведать ее?
– Хорошо бы, мадам... Отец только что прислал нам сказать. Мать уже пошла туда.
– Вот что, Мэри-Джейн, – ты тоже отправляйся в Келли Грейндж, вдруг сестре понадобится твоя помощь.
– Спасибо, мадам!
– Сегодня очень ветрено.
– Мне не привыкать, мадам.
– Погоди-ка...
Я открыла платяной шкаф, вытащила теплый плащ – тот самый, синий, с капюшоном, который лежал на парапете, – и надела его на Мэри-Джейн.
– Так тебя не продует, – сказала я. – Застегнись хорошенько и накинь капюшон.
– Вы так добры, мадам.
– Не хочу, чтобы ты простудилась, Мэри-Джейн.
– О, мадам, вот спасибо! – Ее благодарность была искренней. Немного помявшись, она застенчиво добавила: – Я... я так рада, мадам, что последние два дня вам стало лучше.
Я рассмеялась, продолжая застегивать пуговицы на плаще.
– Мне и правда лучше, – признала я, – много лучше. – Ну, теперь беги и можешь не торопиться обратно. Если понадобится, оставайся там до завтра.
Мэри-Джейн вернулась на закате. Она сразу пришла ко мне, вид у нее был какой-то странный.
– Этти?.. – спросила я. Она покачала головой.
– Малыш родился еще до моего прихода, мадам. Чудесная девочка, и Этти в порядке.
– Так, а что не в порядке?
– Да вот на обратном пути... Видите ли, мадам, я возвращалась через аббатство. Там я его и увидела. Господи, и напугалась же я! Уже начало смеркаться…
– Кого же ты увидела?! – вскричала я.
– Монаха, мадам. Он поглядел на меня и кивнул головой.
– О, Мэри-Джейн, это просто замечательно! Ну, и что ты сделала? Что?
– Сперва я застыла как вкопанная и просто глядела на него. У меня будто ноги отнялись, такой страх. А потом побежала что было духу. Я боялась, вдруг он пустится за мной, но он исчез.
Я обняла ее и прижала к себе.
– Мэри-Джейн, ты даже не представляешь, как это важно для меня!
Отступив на шаг, я оглядела ошеломленную девушку. |