Пока они поднимались на борт «Принца Уэльского», чтобы направиться на встречу со своими американскими коллегами, президент Рузвельт также занимался отнюдь не рыбалкой. Вместо этого он, в сопровождении генералом Маршалла и Арнольда, а также адмиралов Старка и Кинга поднялся на борт тяжелого крейсера «Августа», тихо отплывшего из Массачусетского залива к неизвестной точке. Его безопасность обеспечивали старый линкор «Арканзас», тяжелый крейсер «Тускалуза» и пять эсминцев, вскоре присоединившихся к ним.

«Принц Уэльский» вышел в серые воды северной Атлантики в сопровождении трех эсминцев и направился к запланированной точке встречи в Шип Харбор в заливе Арджентия у на Ньюфаундленде, которая должна была состояться 9 августа 1941 года. Лидерам предстояло обсудить будущее военное сотрудничество, а также определить основные принципы, которым будет управляться мир под англо-американской властью после поражения Германии, которое тогда виделось далеким и призрачным. Результатом этой встречи должна была стать Атлантическая Хартия, ряд основополагающих принципов, которые лягут в основу Организации Объединенных Наций.

Однако в тот роковой день они, что было ведомо немногим, тайно обсуждали нечто большее — темного и загадочного незваного гостя, появившегося на просторах Атлантического океана, пугающий корабль-рейдер с огромной ударной мощью и зловещими намерениями…

Часть первая Маневры

«Так долог путь, так труден он,

Когда вернусь, я не могу сказать.

До той поры не быть нам вместе,

И лишь в ночи тоска и тягость,

Но ты не плачь по мне…»

Глава 1

Адмирал Леонид Вольский поерзал в кресле, глядя на свинцовые серые воды. Этим утром что-то было не так, подумал он. Во всем ощущалась какая-то смутная тревога. Все утро он ощущал неясное преследующее его беспокойство. Но что же?

В поставленной задаче не было ничего необыкновенного — обычные стрельбы в Норвежском море. Как обычно, долгий и скучный поход, сменяющийся мигом ликования, когда ракета вылетала их пусковой установки в передней части палубы и устремлялась на юг, к баржам-целям, ободряя людей одним своим видом.

Он ожидал, что подводная лодка К-266 «Орел» начнет стрельбы первой в восемь часов утра, но «Орел» опаздывал, и адмирал становился все более нервным. Экипаж мог видеть это в его темно-карих глазах, глубоко посаженных под низкими густыми бровями. «Орел» опаздывал, и для человека, привыкшего к сжатым срокам и точным маневрам, необходимым для координации действий флота, опоздание было непростительным.

«Орел» задерживался, потому что его капитан Рудников был рохлей, подумал он. А рохлей он был потому, что старение и некомпетентность самой российской системы все еще пронизывала флот, и это было прискорбным фактом.

Леонид Вольский не был этому рад. Он сидел в своем кресле на мостике самого грозного корабля, который его страна когда-либо выводила в море — атомного ракетного крейсера «Киров», флагмана и гордости российского флота, и намеревался произвести ракетные стрельбы, подготовка к которым шла полным ходом. В тридцати километрах к югу старый крейсер «Слава» буксировал несколько щитов-целей, изображавших ударную группу НАТО. Однако незадачливому капитану «Орла» пришлось доложить, что у него возникла проблема с одной из ракет. Похоже, что экипаж по ошибке установил на нее 15-килотонную ядерную боеголовку вместо фугасной. Нарушение правил обращения с оружием в части ядерных боеголовок было совершенно немыслимо.