В тот день Мэйлин изначально собиралась к родителям. Она засомневалась, стоит ли идти, но Матушка сказала:

– Если хочешь, иди!

Мэйлин пришла к родителям в полдень и пробыла у них пару часов, а когда вернулась, Матушка сидела в одиночестве посреди пустого двора под апельсиновым деревом. Она выглядела мрачной. Жестом велев Мэйлин сесть на скамеечку напротив, Матушка какое то время молча смотрела на нее, а потом наконец попросила:

– Расскажи, какие слухи ходят в деревне. – Мэйлин замялась, но Матушка приказала: – Говори правду! Выкладывай все.

– Говорят, что мы убили ребенка.

– Мы?

– Наша семья.

До Мэйлин и раньше доходили истории про девочек, рожденных в бедных семьях, которые не могли их прокормить или у которых и так уже было слишком много девочек. О новорожденных, которые незаметно исчезли. Утонули они, задушены или просто умерли внезапно естественной смертью, как часто случается с младенцами? Кто знает. И она предположила, что те, кто знал, вероятно, не говорили. Она никогда не слышала, чтобы подобное происходило в их родной деревне. Такие вещи творятся в другой деревне или даже в провинции, а не в вашей собственной. Но люди все равно об этом судачат.

– То есть они говорят, что это я сделала, – категорично заявила Матушка.

Мэйлин не ответила. Этого и не требовалось. Матушка вздохнула:

– Они меня боятся. А ты думаешь, что это сделала я?

Мэйлин вспомнила выражение лица свекрови, когда та укачивала малышку.

– Нет, Матушка.

– Хорошо, – кивнула свекровь. – Я этого не делала.

Это должен был быть конец истории.

Однако на следующую ночь Мэйлин внезапно проснулась и так резко села в постели, что разбудила Младшего Сына.

– Что такое? – пробормотал он.

– Мне приснился кошмар. Просто ужас!

– Расскажи.

– У меня родился ребенок, но не мальчик, а девочка. – Она смотрела в отчаянии прямо перед собой. – А потом Матушка взяла его и… – Она прижала руки к животу, словно могла защитить ребенка в своем чреве. – Взяла и убила.

– Она ни за что бы так не сделала. Ты же знаешь.

– Да, знаю. – Мэйлин покачала головой.

Но на самом деле она не знала. В этом то вся проблема.

– Людям снятся кошмары, – сказал Младший Сын. – Зачастую это просто самое ужасное, что они могут представить. Это естественно. Но кошмар не становится от этого реальностью.

– Все в деревне думают…

– Я знаю. Это глупо. Они просто боятся ее.

– И я тоже.

Младший Сын обнял ее за плечи:

– Я не позволю, чтобы с нашим ребенком что нибудь случилось. Обещаю. А теперь ложись ка спать.

Но ей было не уснуть.

Макао

Июнь 1839 года

У Рида в Макао была женщина. Иными словами, он снимал у нее комнату и был единственным квартирантом. Ее муж, голландский капитан, умер много лет назад.

Рид нашел жилье почти сразу же по прибытии. Через некоторое время съездил вверх по побережью с Макбрайдом и Трейдером, затем вернулся к вдове и снова уехал, чтобы отправиться в Кантон. Конечно, он не ожидал, что так долго будет заперт в Кантоне, но вдова не принимала других постояльцев, и комната ждала Рида, когда он вернулся.

Незадолго до отъезда Рида в Кантон благонамеренный, но излишне любопытный член здешней общины подошел к нему на улице и заявил, что неприлично открыто жить в грехе с местной жительницей. Мгновение спустя он пожалел о своих словах.

Рид повернулся к нему и достаточно громко, чтобы его могли услышать другие прохожие, заявил:

– Вы предлагаете, сэр, честную вдову, которая, чтобы сводить концы с концами, сдает комнату респектабельному человеку, обвинить в непристойности? Вы так говорите о каждой домовладелице, сдающей жилье?

– Нет, конечно, сэр, – возразил джентльмен, – но вы ее единственный постоялец, и вы должны согласиться…

– Я ничего вам не должен, сэр! Если бы у нее было шесть жильцов, вы бы ходили по городу и распускали слухи, что она блудит сразу с шестерыми?

– Ни в коем случае…

– Знаете ли вы о законах, карающих за клевету, сэр? Должен ли я обратиться в суд, дабы защитить имя невинной женщины? Или отхлестать вас прямо здесь?! – яростно крикнул Рид.