— Ты убил нас брат, а мы ведь молились Аллаху, как и ты.

В руках покойников возникают автоматы. Очереди рвут парня в куски.

И они тоже исчезают. Только теперь, Китэгра видит, куда и как — челюсть падает на грудь. Они, эти призраки, они сотканы из энергий души самого парня…

Свихнуться можно, но эта пытка, в тончайшем слое мировой ткани — он сам себя пытает!

А после каждой пытки, память о проступке пропадает. Он больше не помнит девушку, которую изнасиловал и убил. Он забыл двух парней, которых расстрелял из автомата.

И с каждым эпизодом воплощением свершённых им поступков, зло коих он понимает и подспудно считает именно злом, с каждым таким эпизодом, энергия, накопленная его душой в течение жизни, тает. Китэгра вдруг понял, что если парень сотворил много злых дел, в конце концов, он изведёт всю энергию своей души, она стечёт в Поток Первородной, его душа перестанет существовать. Как минимум, от неё останутся жалкие крохи, коих вряд ли хватит даже на душу для полевой мыши, он не ошибся.

Когда покойные исчезли, парень снова был в том же, в чём умер, совершенно спокойный и бодрый. Правда, не совсем. Он словно стал моложе лет на пять. Увидел его и улыбнулся.

— И ты сюда попал. Значит, я ошибся, ты был хорошим мусульманином, ты не джин. Велик Аллах! Нас ждут Гурии — крепись брат, скоро мы будем в раю!

— У меня братик был. Он хороший. Знаешь, как он любил играть со мной?

Парень побелел как полотно — рядом с ним стоит девочка. Её голова, так разворочена пулей, что непонятно, где у неё затылок, а где нос.

— Я, я не видел тебя, я с-случайно, я думал…

— Мамочка так плакала. — Девочка всхлипнула, затылком. Туда пуля вышибла её нос.

— Я не хотел. — Парень упал на колени. По его лицу потекли слёзы.

— Как она теперь без меня? Папу убили, мы одни у неё остались. Я да братик мой. А ты убил меня. Зачем ты это сделал? Мне было всего восемь. Я совсем не видела жизни.

— Прости, прости меня, я не хотел, о Аллах! За что??? — Взвыл он, а по лицу текут слёзы.

— Меня не берут никуда. Ни вниз, ни вверх. Я маленькая ещё. Я буду вечно скитаться, так скучаю по маме и братику, он так любил со мной играть…

— Господи, обреки меня на эту пытку, возьми её в Рай, вместо меня, прошу тебя Аллах, прошу!

— Ты хороший. — Вдруг сказала девочка. — Но убил меня, ты столько горя принёс…

— Прости меня, прости…

Девочка стоит на месте — её лицо вдруг изменилось. Вместо изувеченной мешанины плоти и костей, вдруг возникло смешливое личико, кудряшки локонов падают на её высокий лоб…

— Я прощают тебя. Ты хороший.

Она вдруг исчезла. А парень снова стоит и снова озирается — он всё забыл.

Однако, внешне он стал старше. И уровень энергии его души изменился. Оттуда, куда уходила по частям душа парня и генерируемая им энергия, вернулось немного золотистого огня. Он слился с душой, утраченное, частично вернулось. Зло — он сам себя простил за зло, которое сотворил, впрочем, оно было случайным…

Китэгра на всякий случай ущипнул себя. От ножа, коим стала Коса, как всегда, пришло смешанное, вывернутое наизнанку чувство, но если он правильно понял — это было веселье. Она понимала что происходит, а он нет. И Косе это казалось весьма забавным.

— Это Рай? — На этот раз, парень стоял спиной. Он не заметил Китэгра. — А почему так всё серо и тихо…

Договорить не успел. Там, куда он смотрел, возникла женщина. Парень икнул, запнулся и хлопнулся на задницу.

— Привет сынок.