— Если так, — вступила в разговор одна из девочек, — то мне Полину жаль.

— Израк — совсем не хороший человек.

— Избалованный.

— Самовлюбленный.

— По сути, он так и не вырос.

— И хороший муж из него вряд ли получится.

— Израк любит только самого себя. Жить с ним под одной крышей, мне кажется, — настоящий кошмар.

Если Израк таков, как о нем говорят, то Кира была согласна с девушками. Но ей захотелось узнать о семье Израка.

— А как он живет? Где? С кем? Кто его воспитывал? Мама? Бабушка? А папа у него есть?

Но ничего этого девушки не знали.

— Никто и ничего не знает про нашего Израка.

— Как? — удивилась Кира. — Он не рассказывал о себе?

— Никому и никогда! — торжественно подтвердили девушки. — Мы знаем только адрес, где он прописан.

— Но он там не живет. Потому что когда он первый раз исчез, то активисты группы ходили к нему. Но их встретила какая-то злобная старуха, которая спустила их с лестницы и еще кричала, что этого гаденыша она на свой порог никогда не пустит. А коли появится еще, так она его кипятком обольет или сковородой пристукнет.

— Ничего себе! Чем это он ее так допек?

— Ребята сказали, что бабка просто вне себя и не в себе. Так что больше никто к Израку домой не совался. Ну а он сам своего адреса не оставлял.

— А телефон?

— Только сотовый номер. Но и его он запросто мог отключить. Для Израка таких понятий, как вежливость, дисциплина, ответственность перед другими, не существует.

— Абсолютно отвязный парень.

— Да-да, бывают такие, — машинально пробормотала Кира, хотя мысли ее в это время крутились в другом направлении.

Если этот Израк настолько безответственный тип, зачем ректор поручил работы по отделке имения именно Ною? Ведь если парень ненадежен, то подвести он мог в первую очередь самого ректора. Это он рекомендовал своих студентов своему же знакомому. И Израк по какой-то причине оказался в их числе.

— А ведь здешняя работа гениальности отнюдь не требует, — задумчиво пробормотала Кира. — Скорее, даже наоборот.

Задумавшись, она сама не заметила, как заговорила вслух. И когда очнулась, то застыдилась.

— Ой, извините меня, девочки. Не в обиду вам это сказано. Уверена, вы обе умницы и отличницы.

— Да нет, вы все правильно сказали. Мазня страшная, если честно. Ну а что нам делать? Ректор нам уже готовые эскизы продемонстрировал. Сказал, что заказчица их одобрила. Что такие или похожие картины были в прежних интерьерах усадьбы. Кто уж старым хозяевам такую красоту изобразил, мы у него не спрашивали. А насчет этих картин прямо сказали, что могли бы нарисовать лучше.

— Но раз клиенту нравится именно так, наше дело воплотить его мечту в жизнь. Нас для этого сюда и пригласили.

— Только одно дело мы, а совсем другое — Израк. Он как взглянул на то, что придется малевать, сразу же отказался работать.

— И вы сообщили об этом Евгению Павловичу?

— Ной сам ему позвонил. Сказал, что не будет работать.

— Вы лично это слышали?

— Начало разговора — да. Но потом Ной тон как-то сбавил, подальше от нас отошел, а когда вернулся, то выглядел как побитая собака. Ничего нам не сказал, но вещи свои разобрал и остался в усадьбе.

— Но к работе так и не приступил?

— Откладывал до самой последней минуты. Говорил, что сначала мы одежду, фон и все прочее изобразим, а уж потом он как-нибудь лица нарисует.

— Но это же неправильно!

— Вот и вы это понимаете, и все мы понимали, а только поделать ничего с Ноем не могли.