Рольф простучал каблуками по деревянной лестнице и инстинктивно нагнулся, чтобы скользнуть в высокую, но тем не менее какую-то давящую арку. Так он попал в сильно затемненное помещение, также отделанное темными дубовыми панелями, подсвеченными неяркими светильниками. На полу, теснясь у огромной дубовой бочки, стояло несколько нарочито грубо сработанных столов. Именно здесь, по уверению великого немецкого писателя, Фауст с Мефистофелем веселили местных студентов, добывая вино прямо из дырок в столах.

Рольф на секунду притормозил в дверном проеме, будто дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Того, кто ему был нужен, он увидел сразу. Высокий сухощавый мужчина с короткой стрижкой и жестким, будто высеченным рукой камнетеса, лицом сидел почти у самой бочки. Напротив него, чуть ли не болтая ногами в воздухе, примостился на широкой скамейке маленький человечек, издалека больше похожий на ребенка, чем на взрослого господина, которому позволено пить темное пиво.

Рольф, стараясь не привлекать лишнего внимания, скользнул вдоль столов и уселся спиной к интересующей его компании. Первый и неизвестный маленький человечек переговаривались по-немецки очень негромко, но, видимо, акустика «погреба Ауэрбаха» была такова, что Рольф все прекрасно слышал.

— Значит, вы уверены, что медальон безвозвратно потерян?

— Да, — согласился мрачно Первый. — К сожалению, это так, мы проверили. И нечего, кстати, было темнить. Сказали бы, что только медальон нужен — мы бы его быстрее нашли…

— И ваши два мальчи… э-э-э… клиента ничего не знают о том, что там написано? — спросил господинчик.

— Да, и в этом мы тоже убедились, — повертел в руках кружку пива, которое не лезло ему в горло, Первый. — По крайней мере убедились настолько, насколько это позволяет…

— Об этом не надо, — прервал Первого господинчик и нервно поежился. — Подведем итоги, — скомкал салфетку Бауэр и, по старой апенцельской привычке, вбитой в него генами предков, допил до последней капли пиво, которое ему, в общем-то, не понравилось. — Даже если вы, милейший, и не правы, данными из медальона никто не сможет воспользоваться, потому что по прихоти почившего генерала состояли они из двух частей. Вторая часть кода была заключена в медальоне, а первая, первая… — хохотнул человечек, который никогда не упускал возможности показать, как он считал, свое потрясающее чувство юмора, — первая находилась у вас под носом, но вы никогда об этом не догадаетесь. Что ж, — причмокнул он губами, — к сожалению, операция наша так и осталась незавершенной. Вы, Первый, равно как и ваши помощники, гонорара, естественно, не получите, и пусть это решение хоть немного скрасит мое разочарование от того, что я связался с вашей компанией.

Чем дольше говорил господинчик, тем меньше в его голосе оставалось вкрадчивых, мягких нот и больше появлялось злобного лязга. Бросив на стол несколько купюр — точную сумму за выпитое именно им пиво, господинчик, не утруждая себя прощанием, вышел из подвала наружу. Первый, тупо посмотрев на купюры, лежащие на столе, злобно выругался и минут пять мрачно заглатывал одну за другой кружки пива.

Рольф не стал дожидаться, когда он напьется и осатанеет вконец, попросил официанта принести ему стакан сока и печенья и настоял на том, чтобы расплатиться сразу, что, в общем-то, в немецких ресторанах не было принято. В общем, он изображал из себя подростка, который невесть каким образом забрался в этот ресторан, чтобы наскоро перекусить и побежать дальше по своим делам.