Эдриан Маккинти. Кладбище
Майкл Форсайт - 2
Уже готов был милый враг оставить всю предосторожность... У Смерти, видно, на меня был зуб, и на моем пути Она с оружьем, как разбойник, встала. Дж. М. Синж Стихи и переводы Петрарки
1. Беспорядки на Тенерифе
Над бирюзовым побережьем Африки уже вставал рассвет, когда я очнулся на краю ленивого океана в расколотом свете уличного фонаря, брошенного на мостовую, точно сломанная ураганом пальма. Я стремился к гармонии, но вокруг были только битое стекло, разломанные автобусные остановки, опрокинутые машины и разграбленные магазины. Улицы Плайя‑де‑лас‑Америкас были залиты пивом, нечистотами, кровью. Над побережьем висела плотная пелена дыма, воздух дышал разрушением, гнилью, горелой резиной от автомобильных покрышек и мазутом. Тревожные крики птиц, рев дизельных двигателей, протяжный вой сирен, стрекот вертолета, испанские слова, выкрикиваемые через громкоговоритель – всё вместе безошибочно указывало на то, что хрупкое равновесие в отношениях между различными слоями общества серьезно нарушено. Я сел, пытаясь приспособиться к неверному свету и жаре, но какой‑то парнишка чуть не силой затащил меня в укрытие. Беспорядки и не думали прекращаться. Пятьсот английских футбольных хулиганов и триста пятьдесят ирландских болельщиков приехали на Тенерифе на «товарищеский» матч между дублинским «Шамрок Роверз» и «Милволлом» из Лондона. Беспорядки, мать их!.. Не стану врать, будто я ожидал чего‑то подобного, но не скажу, что происшедшее меня особенно удивило. Иные люди идут по жизни, как мыши по пшеничному полю. Это примерные граждане, которые платят налоги, активно участвуют в общественной жизни и заводят детей, а те в свою очередь превращают их в ответственных взрослых. Они, как говорится, воды не замутят: живут тихо, незаметно и не оставляют после себя ни малейшего следа. Когда они умирают, знакомые и друзья отзываются о них с похвалой, лицемерно вздыхают, потом пожимают плечами и даже проливают одну‑две слезинки. Эти люди избегают хаоса, и хаос избегает их. Наверное, подобных людей большинство. Но ко мне это не относится. О моем присутствии на пшеничном поле можно догадаться сразу. Такое поле либо охвачено огнем, либо по нему гоняется за мной разозленный фермер с двустволкой. В Библии сказано, что человек рождается для скорбей, и это так же верно, как верно то, что искры от костра летят вверх. Скорби или, лучше сказать, неприятности следуют за мной неотступно, как акулы за невольничьим кораблем. И даже когда я пытаюсь отделаться от них, они тут как тут – окружают меня со всех сторон. Я пытался отделаться и на этот раз. Поэтому я и отправился сюда, в Испанию. Точнее, на Тенерифе – самый большой из Канарских островов у побережья Марокко. Лететь сюда из Чикаго пришлось очень долго, но ФБР не пустило бы меня ни во Флориду, ни на Карибы. Дело в том, что за мою голову назначена награда. Главарь ирландской мафии в Нью‑Йорке Шеймас Даффи «заказал» меня за то, что я прикончил его подручного Темного Уайта и дал показания против всей банды. При таких условиях поневоле призадумаешься, куда ехать отдыхать. И вот – аэропорт О'Хэйр в Чикаго, международный аэропорт имени Кеннеди, а потом – семичасовой перелет через океан до Тенерифе, и все ради чего?.. Ради нескольких дней отдыха и того, что происходит сейчас на моих глазах. – С тобой все в порядке, Брайан? – спросил парнишка. Он типичный англичанин, и его бледная кожа успела покраснеть от жаркого испанского солнца. Одет он в майку болельщиков «Милволла» и белые джинсы. Я ответил не сразу. С тех пор как в январе я перебрался в Чикаго, меня зовут Брайан О'Нолан, но я еще не привык к новому имени, и оно кажется мне чужим. |
