— Халима...— простонал Кучулуг, последние силы вкладывая в этот шепот, надеясь не защитить, нет, но хотя бы предупредить ее.

Он видел, как волна за волной накатывались твари на девушку, но непонятно почему не могли дотянуться до нее, странным образом пробегая мимо, хотя, казалось бы, вот она — протяни руку и коснешься. Невероятно, слишком быстро для тупых животных почувствовали они, что дело здесь нечисто и до этой добычи им не добраться. Ужас объял тварей, когда они поняли, что столкнулись с проявлением высших сил.

Они кинулись врассыпную, на бегу выкрикивая непонятное «Кракшш!» — быть может, самое страшное слово в их небогатом языке. Жизнь уже почти покинула тело могучего гирканца, и только затуманенный взгляд его продолжал удерживать дорогой образ, а из всех чувств осталось только невыразимое словами счастье от сознания того, что она осталась жива несмотря ни на что.

* * *

Халима почувствовала одуряющую сытость, словно это не Черный Паук, а она только что высосала жизни из двух никчемных тел.

Она знала, что теперь Паук должен замотать себя в кокон и спокойно переварить лакомство, чтобы через луну, если она не заставит его проснуться раньше, сбросить ставшую тесной шкуру. Значит, пора возвращаться.

Нельзя пропустить время, чтобы завладеть коконом. Придя в себя, Пифия встала и окинула побоище одним мимолетным взглядом.

В трех шагах, повернувшись к ней мертвым лицом, смотрел на нее мертвыми глазами Кучулуг. Из могучего тела торчало не меньше двух десятков стрел. Халима подумала, что теперь он стал похож на огромного ежа, и расхохоталась, решив, что так, пожалуй, даже лучше. Она чувствовала, что пресытилась гирканцем, а так — никаких прощаний и объяснений...

Все к лучшему! И пусть она не выполнила первый наказ Темного Властелина, зато преуспела во втором... Теперь только забрать кокон и наверх!

  * * *

Яркий свет ударил по глазам, ослепляя, и Пифия поняла, что, оказывается, успела уже позабыть, что такое солнце, и тут же подумала, что ей не нравится этот мир с его ослепительным светом, холодящим тело ветром и бестолковыми людьми, настойчиво снующими вокруг нее.

— Что случилось, госпожа? Почему ты одна? — надоедливо суетился рядом Карло, в то время как остальные вынужденную немоту пытались восполнить избытком движений.

— Все погибли,— мрачно ответила колдунья, искусно изобразив на прекрасном лице скорбь, что оказалось не так сложно для человека в скверном настроении.

При этих словах окружавшие ее люди, в которых она узнала Охотников Вамматара, помрачнели.

— Неужели Вожак тоже? — спросил старый мастер, так и не договорив, словно боялся произнести роковое слово.

— Нет,— покачала головой колдунья,— но Вожак с Телохранителем затерялись на самом дне подземелья, и я совсем не уверена, что они еще живы...

— Они живы,— тряхнул седой головой Кар-до.— Вожак не может погибнуть,— убежденно заявил он, и все закивали, соглашаясь.

— Хвала Волчице, если так,— пожала плечами Халима.— К сожалению, остальные погибли на моих глазах.

Она вкратце рассказала выдуманную на обратном пути историю, которая, правда, в основном соответствовала действительности. Только окончание колдунье пришлось изменить, чтобы не показать своей причастности к смерти Кучулуга и двух десятков обреченных ею на смерть воинов.

Она вовсе не собиралась распинаться перед мужланами, просто хотела посмотреть, поверят ли они, прежде чем повторить то же самое Разаре.

Она говорила, а ее внимательный взгляд отмечал, что они верят, жестами и отдельными фразами подтверждая, что да, так вполне могло быть.

Халима не стала задерживаться в Усадьбе дольше, чем это было необходимо, и ближе к вечеру в сопровождении конной полусотни отправилась в Логово.