|
Растерянно озираясь по сторонам, она шла вслед за Сигрид с единственной надеждой, встретить в этих сумрачных коридорах хоть одну живую душу. Королева шла впереди, безошибочно находя дорогу в полной темноте. Испуганная служанка боялась отстать от нее хотя бы на шаг, чтобы окончательно не раствориться в обступающем ее со всех сторон ужасе и мраке. То, что Сигрид бредит, девушка не сомневалась, не знала она только одного, как остановить эту рослую и сильную женщину. Кричать? Но она и так уже кричит в полный голос. И никто не слышит ее, никто не бежит ей на помощь с факелом в руках. А уж от плача детей и мертвые должны были бы проснуться. Из очередного проема, открывшегося в глухой на вид стене, пахнуло сыростью и плесенью, девушка отпрянула назад и в ужасе уставилась на королеву.
– Дальше я пойду одна, – Сигрид взяла из рук растерявшейся служанки младенцев и решительно шагнула вперед. Камень глухо ударил о камень, стена сомкнулась, и девушка закричала от ужаса. Никто не отозвался на ее крик, и она заметалась в узких переходах, то и дело натыкаясь на глухие преграды, не в силах отыскать выход из этого невесть кем построенного лабиринта.
Бес не внял уговорам Фрэя Ульвинского и не стал останавливаться в его замке. Ульвинский не обиделся, видимо догадался, почему так спешит вернуться домой владетель Ожский. Впрочем, догадались уже, кажется, все, но вслух своего мнения никто не высказывал. В конце концов, благородная Сигрид женщина зрелая и сама способна решить, от кого и когда ей рожать. Все считали Беса Ожского любовником Сигрид Брандомской, но это было не так. Они провели вместе только одну ночь, а на утро у Сигрид был такой вид, словно между ними ничего не было. Даже когда ее беременность стала очевидной для всех, и Бес пытался осторожно заговорить с ней на эту тему, он встретил ледяной прием. Глаза Сигрид вдруг сверкнули такой ненавистью, что Бес умолк, расстроенный и потрясенный. Она приняла его телом, но не захотела простить и принять душой. Если, конечно, преступления Беса Ожского попадают под понятия прощения и не прощения. С каждым шагом гнедого коня, приближающего Беса к Ожскому замку, беспокойство его не только не уменьшалось, но даже нарастало, словно снежный ком, катящийся с крутого склона. Копыта коня гулко простучали по подъемному мосту, и десятки людей бросились навстречу вернувшемуся в родной замок хозяину. Бес довольно скоро уяснил, что в замки случилось несчастье. – Сигрид пропала, – сказал ему Тах. – И дети тоже. – Какие дети? – не сразу понял Бес. – Ваши, – Тах удивленно посмотрел на отца. – Сигрид родила близнецов. Кеннет стоял в нескольких шагах позади Таха и в глазах его промелькнуло нечто очень похожее на ненависть. Но Бесу сейчас было не до Кеннета. – А ты куда смотрел? – Ну, извини, – возмутился Тах. – Чем я-то мог помочь? – А куда смотрели ее служанки? – Она ушла по подземному ходу. Мы пробовали пройти за ней следом, но в этом лабиринте сам черт ногу сломит. – Подземный ход ведет к оврагу на окраине Ожского бора. Ты отправил туда людей? – Собираюсь. – Долго копаешься. Всех на коней, и в Ожский бор. А мне факел. Быстро. Тах засунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Два десятка всадников поскакали следом за ним к воротам. Бес проводил их глазами и круто развернулся к Кеннету: – Ты пойдешь со мной. Кеннет вскинул голову, собираясь резко возразить, но в последний момент передумал – время для ссоры было самым неподходящим. Бес уверенно двигался вперед, безошибочно выбирая направление. Судя по всему, в хитросплетениях подземных Ожских переходов для него не было тайн. – Запоминай, – бросил он на ходу Кеннету, – пригодится. |
