|
Первые разы вообще ничего не происходило, я просто висел в этой пустоте, совершенно один, без возможности издавать звуки, как и слышать их. Я мог злиться, мог мысленно желать смерти всем врагам, мог считать до бесконечности. Но в итоге пришёл к выводу — у меня появилась возможность хорошенько подумать обо всём, на что раньше просто не хватало времени. Сразу же обнаружил интересную возможность, в этих странных снах я мог вспомнить все, до мельчайших подробностей, начиная с раннего детства. Шаг за шагом, я словно наблюдал со стороны за своей жизнью. Вот я, несмышленный карапуз, бегу за бабочкой, но неудачно лежащий на моем пути камень попадает под маленькую, босую ножку и я падаю, больно ударяясь всем телом. А вот нянька и тётушка, подбегающие ко мне с разных сторон. И если на лице няни, крепкой женщины средних лет, тревога, то тётушкино выражает злорадство. Тогда, будучи маленьким, я не мог этого заметить, будучи сосредоточенным на сильной боли в ободранных коленях, но сейчас мог разглядеть все в подробностях.
Я увидел, как сильно меня ненавидели как сама тётушка, так и её муж, постоянно бросающий на меня злые взгляды. Увидел дядю, которого запомнил очень строгим и требовательным. Теперь я знал, что сильно ошибался, считая Лэрда Верд чрезмерно строгим, на самом деле он заменил мне отца. Дядя радовался моим успехам не меньше, чем успехам родных сыновей, как и огорчался неудачам. Увидел, как Ласка, ещё совсем маленькой девчонкой, украдкой бросает в мою сторону взгляды. Как Василь по доброму улыбается, наблюдая за моими попытками поднять деревянный тренировочный меч. Когда мне наскучило копаться в своем прошлом, так услужливо предоставленным памятью, я попытался погрузится в медитацию. И не смог, от слова совсем. Здесь, в этом безвременье, я уже находился в созерцании. Тогда я успокоился и постарался отрешиться от всего. Просто раствориться в безвременьи, плыть по течению. Два месяца у меня ушло, чтобы прийти к такому решению. И лишь после состоялась первая встреча с Учителем. Я, уже привыкнув, едва осознал себя спящим, сразу погрузился в окружающее, попытался растворится, но в этот раз все пошло иначе. — Наконец-то ты принял свою суть, Ученик, — прозвучал голос, шедший отовсюду, — а то я уж подумал, что ты будешь ещё долго играть со своим прошлым. И началось обучение. Хорошо, что мое тело, благодаря Роду, получило нужные изменения, иначе, после пробуждения я не смог бы пошевелить даже пальцем. То, что делал с моим духом Чернобог, я даже приблизительно не мог описать, из-за отсутствия в моем словарном запасе нужных слов и понятий. — Пройдет много времени, прежде чем ты сможешь воспользоваться энергией мира, — говорил Учитель, — эта сила, если она станет тебе подвластна, ты станешь ограничен лишь возможностями своего духа. Так я узнал, чем отличается обычный смертный, владеющий магическим даром от бога. Маг черпает свою силу из внутреннего резерва, помогая различными костылями, вроде артефактов-накопителей, или фиалов с зельем, восполняющим Ману. Боги никогда не беспокоились о том, что им не хватит силы, безвозмездно черпая её из самого мироздания. Лишь духовное развитие определяло их возможности. Чем более развит дух, тем большими объемами силы единовременно мог пользоваться бог. Увы, мне ещё не скоро светило присоединиться к свите Создателя и его младшим братьям и сестрам. Единственное, что я мог, это занять силу у учителя, мгновенно пополнив свой внутренний резерв маны. Да и то, подобное было возможно лишь когда Чернобог находился рядом. А вот в мире Игры я не чувствовал присутствие Учителя, да и будь он там, вряд ли бы ему удалось делиться своей силой. — Враг не позволит чужаку пользоваться энергией мира там, где он считает себя хозяином. Контроль, вот что для него важно, контроль и стяжательство. Ведь игроки, хотя бы раз посетившие миры Игры, становятся ниточками, тонкими каналами, через которые жизненная энергия их родных миров медленно, но стекается к Разрушителям. |
