|
- Как я тебя отпущу? Ну, соберешь ты ползунов, а дальше что? Большое солнце начнется - куда денешься? Придешь на ферму, скажешь бате: меня Туран из машины вытолкал? Нет уж! - Не приду! - возразил Мика. По шальным блестящим глазам было видно, что он уже все продумал. - На ферме никто не узнает, что я с тобой не поехал. Я до обеда ползунов соберу, а когда большое солнце начнется, вернусь и в дальнем сарае спрячусь, в том, что над обрывом. Туда никто не ходит, ты ж знаешь. Пустой он, чего туда ходить. - Над обрывом? - Я там весь день просижу! Ползунов освежую, шкурки развешу, мясо завялю. У меня там кадушка заготовлена, в сарае, и вода с солью, и ножик, и скребок. Честно! Я даже еду в тряпки завернул, в сене спрятал… Мика с надеждой глядел на брата. Ограда осталась позади, «Панч» ехал вдоль кукурузного поля. Впереди, где дорога поворачивала, виднелся тот самый сарай над обрывом. - Нет, - решил наконец Туран. - Не могу тебя отпустить. Если батя узнает… - Да не узнает же! Слушай… - Мика схватил брата за локоть и горячо зашептал, перегнувшись через рычаг переключения передач: - Я тебе половину шкурок отдам. Нет, все! Кроме одной! А мясо мне, я на духовую трубку его обменяю у Шипа и на дротики. Мы с Шипом уже договорились. А шкурки - тебе! Я приманку для силков почти декаду собирал, столько личинок натаскал! Во все силки ползуны попались, точно говорю, они красных личинок знаешь как любят? Девять силков, тебе восемь шкурок! Я их сам оскоблю и высушу. На восемь шкурок ты себе… ты себе пистолет старый на базаре сменяешь! И патроны к нему, целую коробку! Это решило дело. «Панч» подъехал к развилке, дольше медлить было нельзя. За пограничным холмом начиналась территория, где мальчишке лучше не бегать без присмотра взрослых. Там обитали шакалы и панцирные волки, к тому же по округе шастали люди атамана Макоты. В общем, пора было принимать решение. - Ладно, - сказал Туран, притормозив, и брат тут же распахнул дверцу. - Стой! - Ну чего еще? - заныл Мика. - Давай быстро, солнце встает! Оно и правда вставало - почти целиком поднялось над холмами. Скоро начнется жара. Если не поторопиться, попавшие в силки ползуны быстро стухнут. - Поклянись, что соберешь ползунов так, что никто не заметит, и сразу в сарай. - Чем поклясться? - Поклянись… поклянись здоровьем матери. - Ладно, - сказал Мика, вывернувшись изпод руки брата. - Клянусь. - И дождись меня вечером. Увидишь «Панч» на дороге - сразу беги к нему и садись, вроде как все время со мной ездил. - Клянусь, клянусь! - Мика соскочил с подножки и помчался к заброшенному строению над обрывом. Туран крикнул вслед: - Учти: обманешь меня - мы с тобой враги! Понял? И мать умрет, если ты клятву нарушишь! - Не умрет, не умрет! - прокричал Мика в ответ, не оборачиваясь. Туран утопил педаль газа и навалился на руль, объезжая пограничный холм. * * * Когда солнце поднялось на два кулака выше горизонта, он включил радио. Пришлось долго крутить ручку настройки, слушая шипение, свист, треск и неразборчивые голоса. Антенна на «Панче» была так себе, это не тарелка, которую Назар поставил на крыше дома. Туран услышал древнюю музыку - механик говорил, что у предков она называлась джазом, - потом неразборчивый голос. Ферма давно скрылась из виду, «Панч» ехал по заросшему бурьяном пустырю. Миновал покосившуюся решетчатую громадину, темнорыжую от ржавчины. По словам Назара, когдато такие вышки служили опорами для проводов, по которым на дальние расстояния передавалась электроэнергия. «Ну и странный мир был у предков», - всякий раз думал Туран, завидев это удивительное сооружение. Наконец он поймал нужную волну - зазвучали знакомые позывные, и сипловатый голос Шаара Скитальца раздался из динамика: - …этим тихим радиоактивным утром я приветствую вас! Будьте здоровы, добрые фермеры и батраки, охотники на мутафагов и бандиты, бродяги и нищие, воры и мародеры Глубокой Пустоши! Поклон вам, суровые люди в полурясах - доблестные воины Ордена Чистоты! Я забыл упомянуть харьковских оружейников, ростовщиков Киева и хозяев Моста?! Привет вам, лучшие из лучших! Здравствуйте, перевозчики и доставщики! И даже вас, топливные короли Московии, привечу я на волнах «РадиоПустошь»! Пока Скиталец болтал, Туран достал изпод сиденья корзину Бруты, нащупал пузатую тыквенную флягу, вытащил пробку и отхлебнул прохладной воды, очищенной угольными фильтрами. |
