– Я был вынужден увидеться с ним.

Ну, конечно же, вынужден. Ведь мистер Мэйсон так богат. А papa стал страшно беден после недавней потери всех тех денег и такого расточительства прошлым летом.

– Он приехал, чтобы предложить тебе брак, – добавил отец.

– Мистер Мэйсон… предложить брак? – страдающе пропищала она.

– Ох, Аннабель, – впервые заговорила ее мать, – Конечно же, миссис Мэйсон жива. Речь идет о мистере Реджинальде Мэйсоне, за которого ты выйдешь. Об их сыне.

Аннабель застыла. Если в ее голове еще и оставалась кровь, то сейчас вся она отхлынула. В ушах стоял легкий звон. Вдыхаемый воздух казался холодным. Она стиснула руки, вонзив ногти в покалывающие ладони, изо всех сил стараясь не осесть бесчувственной грудой к ногам родителей.

– Вы намереваетесь выдать меня за мистера Реджинальда Мэйсона? – наконец выговорила она, уставившись на отца.

Потому, что он богат. Или, во всяком случае, богат его отец. Никакой другой причины не было. Ненависть papa к мистеру Мэйсону была почти навязчивой идеей.

Отец зловеще улыбнулся.

– За сына угольщика. Получившего дорогое образование, но с угольной пылью, забивающей его вены. Необузданного молодого негодяя, слывущего безумно расточительным, порочным и распущенным. С отцом и матерью, являющимися олицетворением вульгарности. Все амбиции Мэйсона направлены на то, чтобы втереться в ряды бомонда. И так как ему самому не удалось достичь этой цели за тридцать лет с лишним лет многочисленных попыток, теперь, наконец, он увидел удобный случай для своего сына и, не колеблясь, ухватился за него. Ты можешь быть погублена, Аннабель, но ты все еще дочь графа Хаверкрофта. Ты все еще леди Аннабель Эштон. Для кого-то, вроде Мэйсона, ты все еще ценный приз. И он, несомненно, готов очень дорого заплатить даже за такой подпорченный товар.

Аннабель призвала на помощь свое аристократическое достоинство и высокомерно вскинула брови, а также нос и подбородок. Она даже ухитрилась глухо рассмеяться.

– Надеюсь, papa, вы немедленно отправили его восвояси?

Мать захлюпала носом.

Отец уставился на нее каменным взглядом.

– Что я сделал, так это принял его предложение. У меня не было выбора. Ты лишила меня возможности выбора. Мэйсон снова приедет завтра со своим сыном для того, чтобы сделать формальное предложение, которое будет принято. Тобой.

Звон в ушах Аннабель начал затихать.

– Я этого не сделаю, – прошептала она. – Я не сделаю этого. Вы меня не заставите. Я люблю Томаса.

Голос ее отца был подобен грому.

– Ты никогда больше не упомянешь это имя в моем доме, – прогремел он. – Но относительно одного ты вполне права. Я не могу вынудить тебя. Однако я могу завтра же отправить тебя в Мидоу-Холл и сделать так, чтобы ты отрабатывала свое содержание как горничная. Да поможет мне Бог, но я не могу позволить себе оставить тебе содержание и еще платить горничной. Ты, конечно же, не можешь полагать, что я радуюсь этому унижению, Аннабель. Иметь в зятьях молодого Мэйсона? Иметь Мэйсона тестем? Быть обязанным ему за то, что он спас меня от моих затруднений, а тебя от погибели? Зная, что равные мне всегда будут за глаза смеяться надо мной? Завтра ты выслушаешь предложение молодого Мэйсона и примешь его.

– О Аннабель, – сказала мать, начиная свои уговоры. – Он привлекательный молодой человек. И ему только двадцать пять. Полагаю, что он просто еще не нагулялся, как и все молодые люди. Полагаю, что он будет…

Ее голос затих. Муж повернулся к ней.

– И откуда, Элен, ты знаешь, как выглядит молодой Мэйсон?

Вопрос был абсурдным. Молодой Мэйсон сидел в футе от них в церкви каждое воскресенье, когда обе семьи пребывали в своих поместьях.