– Понимаю, сэр. Но если вы спросите, поступил ли бы я так же, окажись на его месте кто-то другой, в ответ услышите: «Не знаю». А так у меня даже сомнений не возникло. Люди, им убитые, мне никто, они, может быть, того и заслуживали. Но искалеченные им судьбы – леди Джин, полковника Брантона и, главное, Сары – другое дело. Я его ненавижу, хотя, признаться, был бы гораздо счастливей, сожги леди Джин своей дневник перед смертью. Но она не сожгла его, и вот я здесь.

Когда Фарли ушел, Гедди налил неразбавленного виски и, потягивая его, попытался разобраться в собственных мыслях. «Никуда не денешься, придется обо всем сообщить в Клетку. И как только узнают о дневнике, я окажусь у них в руках. Тут тоже никуда не денешься. Однако в руки к ним попаду не только я, но и Фарли. И один Бог знает, что там решат. Уорбойз и Куинт дареному коню в зубы смотреть не станут. Лишь одно ясно как Божий день. Огласке дело Беллмастера они не предадут. Ведь они все время добивались и теперь добиваются, чтобы он плясал под их дудку до конца дней в отместку за давнее предательство. В таком обличье он будет им очень полезен. Но сей замысел осуществим только в случае, если исчезнет Фарли, который захочет знать, почему Беллмастера не судят. Фарли окажется очередной жертвой Беллмастера. Для него все кончено».

Он допил виски и вышел на улицу. Прошел несколько кварталов, мысленно смирился с тем, что остаток жизни придется прожить с больной совестью, зашел в будку и набрал номер прямого телефона Куинта.

Наблюдавший за ним Кэслейк это подметил. И понимал – надо подождать, пока начальник не выложит все сам.

Наконец Куинт глубоко, неспешно вздохнул, и его голос зазвучал чисто, без астматического присвиста – хорошая весть исцеляет лучше эфедрина.

– Беллмастер у нас в руках, – сказал он. – Сама судьба поднесла его нам. Мы тут ни при чем. Так тоже бывает, но весьма редко. Вы искали нечто глубоко запрятанное, а оно лежало под носом, только и ждало, когда вы его заметите. Очень хотело попасться вам на глаза. Думаете, я обвиняю вас в невнимательности? Отнюдь. Сара, наверно, засунула его между книг, собираясь прочесть на досуге. А думала только о поясе Венеры. Как всякая влюбленная женщина, желающая отблагодарить возлюбленного и спасителя. Дневник ее матери – он в синем замшевом переплете с надписью «Диалоги души и тела – Катерина Генуэзская». Вам это ничего не говорит?

– Нет, сэр.

– Сара его даже не читала. Тем лучше для нее. Но Фарли прочел и так возмутился, что тайком от Сары привез в Англию посоветоваться с вами, как поступить. Но вместо вас нарвался на Гедди. Арнолд позвонил мне час назад, очень хлопотал за него. Вы, конечно, понимаете, чего он опасается?

– Да, сэр, – хрипло ответил Кэслейк. Он сообразил, о чем сейчас пойдет речь, но тотчас выкинул из головы мысли об этом.

– Пришлось ему отказать. Ничего не поделаешь. Фортуна на нашей стороне, а не Фарли. Мы не можем упустить случай иметь послом в Вашингтоне нашего человека, но тогда Фарли забеспокоится, почему против Беллмастера ничего не предпринимают. По-моему, он человек волевой, к тому же люто ненавидит лорда. И может все испортить. Придется сделать из него козла отпущения. Ирония судьбы – он хотел расправиться с Беллмастером, а получится наоборот. Теперь поговорим как друзья. Так вот, леди Джин черным по белому расписала, как убрали Полидора и Матерсона. Но Беллмастер должен оставаться для всех, кроме нас, чистым и непорочным, дабы плясать под нашу дудку до самой смерти. Или, как говорится, чтобы пахать на нас, как пчелка. – Куинт сбросил ноги с дивана, повернулся и посмотрел Кэслейку прямо в глаза.