Он был невысок, с брюшком и залысинами, гладким бледным лицом и паутиной вен на скулах – лицом, которому он без труда придавал холодно-равнодушное выражение, чтобы скрыть свои мысли.

На столе зазвонил телефон. Гедди протянул руку за спину, снял трубку.

– Слушаю.

– Мистер Гедди, на проводе международная, звонят из Португалии. Хотят сначала узнать, согласны ли вы оплатить разговор. Это отец Доминик из монастыря в Лагуше.

Арнолд ответил не сразу, хотя и не удивился – отца Доминика он знал прекрасно, правда, не виделся с ним уже много лет. Наконец сказал: «Хорошо, соединяйте».

Вскоре в трубке послышался голос священника. Разговор длился минут пять. Потом Гедди попросил секретаршу позвонить полковнику Брантону и узнать, не примет ли он его сегодня вечером. Вскоре секретарша сообщила, что Брантон уехал в Уэльс и вернется только завтра.

Положив трубку, мистер Гедди пожал плечами. Ну и пусть. Дело не спешное, подождет и до завтра, и до следующего месяца. Узнав, что его беременная дочь утопилась, полковник и глазом не моргнет. Но есть другие, кого это, наоборот, очень заинтересует. Гедди снял трубку с другого телефона – прямой связи с городом – и набрал лондонский номер.

Ожидая ответа, он вздохнул, вспомнив Сару – светловолосую застенчивую девушку, а потом ее мать – страстную, как огонь, подвижную, как ртуть… да и бесшабашную – она жаждала получить от жизни все и ничем ради этого не гнушалась.

Весь вечер они провели у камина, говорили мало, не пытались ближе узнать друг друга. По большей части слушали музыку – Ричард ставил кассеты одну за другой. Сара уходила в записи, растворялась в звуках и ничего больше не желала. Отправляясь спать, Ричард предложил ей не закрывать дверь, чтобы можно было позвать его, если понадобится. Слушая и наблюдая за ним, Сара улыбалась. А он сначала с серьезным видом, выпятив нижнюю губу, а потом вдруг с улыбкой продолжил: «Всякое бывает. Ночь – не лучшее время для воспоминаний – наяву или во сне, все равно. Так что если понадоблюсь – зовите. Дверь своей спальни я тоже оставлю открытой». Именно тогда Сара поняла – Ричард ей словно брат, заботится о попавшей в беду сестре. И обрадовалась этому, как обрадовалась бы всему, что бы он ни попросил, кем бы ни захотел ее видеть.

Так она и уснула, размышляя о Ричарде. А проснулась уже утром, в безоблачном небе гулял крепкий ветер. Ричард на покрытом белоснежной салфеткой подносе принес ей в постель завтрак – стакан апельсинового сока, кофе и две вазочки – с клубничным вареньем и мармеладом.

Сара улыбнулась, удивленно заметила, как спокойно ей рядом с Ричардом, как искренне рада видеть его, и сказала: «Кушанья так замечательно выглядят, что я не пойму, почему ваш ресторан прогорел. Только взгляните!» Она подняла с подноса одну из вазочек.

– Как это ни странно, – улыбнулся он, – неудачи упрямо преследуют меня. Хотя, признаться, когда я продал ресторан, дела шли не так уж плохо. Сумел вернуть почти все вложенные деньги. Налить вам еще кофе?

– Нет, спасибо. Знаете, – она замялась, – не могу вспомнить, когда мне в последний раз подавали завтрак в постель.

– Ну и ешьте на здоровье. – Ричард пошел к двери, уже взялся за ручку, но обернулся и как-то виновато заметил: – Я должен вам кое в чем признаться. Думаю, вы не обидитесь. По-моему, это было благоразумно.

– Что именно?

– Вы сказали, что отправили настоятельнице письмо о том, что собирались сделать.