— Сердечко мое, я не только перестану приставать к тебе с нежностями, но и намерен следить, чтобы ты себя ничем чрезмерно не перетруждала.

— Но откуда тебе знать, что нужно, а что не нужно? Разве мужчины смыслят в таких вещах?

— Смыслят, и не так уж мало, — заявил он. — А если не смыслят, то смогут догадаться, так что хватит со мной спорить.

Магдален, покусывая ноготь большого пальца и хмуро посматривая на него, решала про себя, радоваться ли такому проявлению заботы с его стороны или досадовать, что он собирается наложить на нее ненужные ограничения. Впрочем, у нее в голове уже сложился план, как можно обойти все эти препоны, и она уже собиралась испробовать один из способов, как вдруг тишину разорвал сумасшедший звон колоколов.

— Набат, — прошептала она в испуге, когда Гай, бормоча проклятия, отодвинул ее и встал. — Дозорные бьют тревогу.

— Возвращайся в свои комнаты, — приказал он, устремившись к двери. — И немедленно!

— Что это? Нападение?

— Ступай! — из коридора донесся топот бегущих ног.

Магдален едва успела схватить халат и проскочить через потайную дверь, как дверь в спальню де Жерве распахнулась и в нее вбежали оруженосец и пажи.

— Милорд!.. Они бьют в набат, — задыхаясь, выкрикнул Стефан. — Наверняка на город напали разбойники!

— Хватит болтать и принеси кольчугу милорда, — резко оборвал его оруженосец. — А ты, Тео, принеси оружие.

Джеффри был идеальным оруженосцем, и Гай, как всегда, ощутил к нему благодарность, что сам освобожден от необходимости командовать пажами в те мгновения, когда голова его занята совсем другим. Надо же было случиться нападению именно в эту проклятую ночь, когда половина замка не в состоянии сесть на коня и взять в руки оружие! Надежда оставалась на конную кавалерию из гарнизона: им было запрещено появляться на пирушке, и они знали прекрасно, что в случае неповиновения их ждет суровое наказание.

Магдален вбежала через тайный проход в свою спальню и, отбросив в сторону халат, стала искать в шкафчике верхнюю одежду. На ее окрик примчались сильно взволнованные Эрин и Марджери.

— Миледи, говорят, на город совершено нападение, — выпалили они вместе, с трудом переводя дух, — представляете? Нападение! Ночью!

— Святой Господь! — в сердцах воскликнула Магдален. — Помогите же мне одеться. Нужно так много успеть, пока ночь не кончилась… Нет, не то платье… Нужно что-нибудь попроще для работы, которая нам предстоит. Дай то, из бурой шерсти.

Платье оказалось коротковато, его серебряный пояс едва застегнулся на бедрах. На пояс Магдален подвесила маленький кинжал в ножнах, украшенный рубинами, бархатный мешочек с такими необходимыми вещами, как ножницы, иголки и ключ от сундучка с драгоценностями. Эрин подала ей руку, и они втроем быстро вышли из комнат и по наружной галерее спустились во внутренний двор. Повсюду царили суматоха и замешательство: людей, расслабленных сном и ночным разгулом, набат застиг врасплох.

На плацу порядка было больше. Тяжеловооруженные всадники с факелами в руках выстроились в боевом порядке, за ними аккуратными шеренгами встали лучники. Магдален обратила внимание на то, что все гости, вооруженные и экипированные, также сидят на своих боевых лошадях; призыва взяться за оружие в предвкушении битвы оказалось достаточно, чтобы вышибить у них из головы ночной хмель. От порывов ветра захлопали штандарты, среди них — штандарт с гербом де Жерве; увидела она и самого Гая в тот момент, когда он опускал забрало. Над отрядами вассалов колыхались знамена де Жерве и де Брессов.

Ей захотелось подбежать к Гаю, сказать ему несколько слов напутствия, но она прекрасно понимала, что таким проявлением женской слабости лишь поставит его в неловкое положение.