Возникает вопрос, сколько должна продолжаться терапия в явно безнадежном случае. Ведь время терапевта может быть использовано для других случаев, ожидающих своей очереди. Один из ответов, который звучит убедительно, таков. Ребенку говорят, что он должен приходить в течение определенного времени, а потом, если у него нет желания, он может прервать терапию. Из анализа довольно узкого исследования, проведенного в школе, можно сделать вывод, что, по крайней мере, половина детей, которым предоставлен такой выбор, решают продолжать терапию. Безусловно, мастерство терапевта здесь играет первостепенную роль. И разумеется, необходимо, чтобы терапевт до заключения подобной договоренности с ребенком получил разрешение соответствующего учреждения.

Взрослый, входя в кабинет психотерапевта, видит обстановку, которая его вполне устраивает, независимо от его возраста. Игровая же комната имеет свою особенность. Подросток, оказавшийся не по своей воле в детской игровой комнате, среди детской мебели, может почувствовать себя униженным. Быть может, было бы лучше позволить одиннадцатилетним детям и старше после осмотра игровой комнаты и кабинета самостоятельно выбирать, где проводить терапевтическое занятие. Если такая возможность отсутствует, то можно испробовать следующий тип обстановки в комнате. Игровые принадлежности находятся на одном конце большого стола. У противоположного его конца стоят два больших стула один против другого по обе стороны стола. В этом случае у ребенка, если он хочет, есть возможность выбора общения с терапевтом через стол. Некоторые дети в такой комнате будут чувствовать себя в ситуации собеседования; другие, того же возраста, выберут игру. Каково бы ни было решение, приоритет его принятия остается за ребенком.

Исследования в области игровой терапии

Выше, в самых общих чертах, были очерчены принципы и методы игровой терапии с точки зрения клиентоцентрированной терапии. Более подробный и обильно иллюстрированный отчет читатель может найти в книге Экслайн (7). Здесь же для оценки результатов использования этих принципов и методов, а также определения обязательных требований обратимся к рассмотрению современного состояния научных исследований в области игровой терапии.

Пока в этой области осуществлено относительно мало исследований, в основном из-за трудности получения необходимых экспериментальных данных. Одни лишь фонографические записи не способны дать адекватную картину процесса игровой терапии, ибо звуки сами по себе часто оказываются бессмысленными. Необходимо располагать подробным описанием происходящих событий, в ходе которых осуществлялась звуковая запись. Личные записи терапевта никогда не могут быть полными, потому что некоторые дети требуют активного участия терапевта в игре.

Записи, например, невозможно делать во время рисования красками. Стоимость использования специального наблюдателя, способного записывать все происходящее во время игровой терапии, а потом согласовывать эти записи со звуковой записью, слишком велика. Существуют также другие трудности. Если используется стационарный микрофон, то сильные удары по столу, на котором он стоит, могут повредить его. Использование подвесного микрофона влечет за собой запрет на бросание каких-либо предметов вблизи него. Если же записывающее устройство находится непосредственно в игровой комнате, то оно должно быть защищено от стремления ребенка "помочь" при записи. Осуществляя эту защиту, терапевт рискует превратиться в полицейского. И только в тех случаях, когда ребенок ведет себя не слишком агрессивно, записывание на пленку может действительно способствовать терапевтическому процессу. Если ребенку позволяют прослушать касающуюся его запись, то первой его реакцией обычно бывает смущение. После этой фазы наступает фаза удивления, которая может выражаться по-разному: "Никогда не думал, что я такой путаник" — или — "Так вот, как я себя веду!" Специальное изучение этой особой проблемы (т.