Будучи в хорошем расположении духа, Сергей Иванович иногда откровенничал с Витей и говорил ему, что Маргарита Семеновна бесхребетная дура и не умеет вести хозяйство, но приходится мучиться, ибо развод – это позор. В свою очередь, Маргарита Семеновна жаловалась мальчику на мужа, утверждая, что живет с ним только ради него, любимого Вити. Она вообще склонна была к сентиментальности и часто плакала, рассказывая, как любит своего маленького мальчика, но Витя почему то не верил.

Странная вообще семейка, усмехнулся Сотников. Ненавидя весь мир и даже друг друга, они ни разу не усомнились в собственной правоте. С другой стороны, несчастные звездочеты, что они знают о жизни? Они же не знакомы с Агриппиной Максимовной и не знают… Он зажмурился, как перед прыжком в воду, и храбро додумал: не знают Анну, дочку богатого отца, которая плачет по обматерившему ее бомжу.

Их сил хватало только на осуждение других, и, кажется, они были уверены, что этого достаточно для праведной жизни. Так же как ругани – для воспитания ребенка. О, если бы они просто жили вместе с ним, как это делают миллионы родителей! Но в этой семье роли были распределены четко. Родители и ребенок, которого нужно воспитывать. И они воспитывали из него идеального ребенка.

Впрочем, в чем заключалось это самое воспитание, было непонятно. Никто не водил его в секции, не сидел с ним часами, обучая правильно и красиво вести себя за столом. Зато в подверженности простудам и угрюмости родители усматривали признаки аристократизма, о чем не стеснялись говорить детсадовской воспитательнице.

Когда Витя пошел в школу, от него потребовали хорошей учебы. При этом Витины учителя были объявлены идиотами, а школьная программа – полным маразмом. Каким то причудливым образом призывы хорошо учиться прошли Витину голову навылет, зато тезисы об идиотах учителях, наоборот, пустили там глубокие корни, и Витя быстро потерял вкус к учебе.

Время от времени они выезжали за город, посещали музеи и театры. Но нервное напряжение от этих выходов в свет, когда полагалось играть роль образцовой семьи, давало о себе знать, и все заканчивалось скандалом, стоило только вернуться домой.

«Неблагодарная дрянь», «подонок», «дебил» – чего только Витя не наслушался в свой адрес! Но страшнее всего была привычка Сергея Ивановича устраивать с сыном задушевные беседы. Успокоившись после скандала, он приходил в Витину комнату и подводил под свои обвинения теоретическую базу, снабженную стройной системой доказательств.

Витя до сих пор вспоминал бессонные ночи после этих разговоров, когда он лежал, с ужасом осознавая собственную мерзость и не понимая, как же ему исправиться.

Он должен был любить классическую литературу и музыку, а компьютерные игры считать пустой тратой времени. Однажды он попросил, чтобы ему разрешили посмотреть по телевизору фильм про Бэтмена, в ответ родители закатили форменную истерику. А на следующий день Витины одноклассники обменивались впечатлениями и играли по сюжету киношки. Витю, оказавшегося «не в материале», в игру не приняли. Он перенес это очень болезненно и, может быть, впервые подумал о родителях как о врагах.

Зомбированный бесконечными «ты должен», убежденный в беспросветной низости собственной натуры, он не знал радостей нежности, любви, доброты. Но детская душа не может постоянно жить в унынии, и вскоре Витю потянуло к другим удовольствиям. К тем, для которых не обязательно быть хорошим…

Солнце быстро закатилось, напоследок окрасив небо розовым. По тому, как сверкнул в закатных лучах иней на крышах и какой плотный белый дым повалил из труб расположенного неподалеку завода, Витя Сотников понял, что к вечеру стало еще холоднее.