– Но мы с тобой не Рокфеллеры. Поэтому приходи тоя делать то, что нам не нравится. Даже Рокфеллерам иногда приходится так поступать.

– Я слышал, что существует иной путь, – сказал Стасио

– Всегда есть иные пути, – сказал Скубичи.

– Как ты знаешь, дон Пьетро, не в укор тебе будет сказано, у меня тихая заводь, и нет необходимости лить кровь.

– У тебя хорошо идет дело, Ансельмо.

– Благодарю, – сказал Стасио. – Только я не совсем понимаю, в чем суть этих новых методов.

– С тех пор, как появилось ружье, никаких новых методов не изобрели. Подумать только! За сто лет ничего нового.

– Я слышал о новом методе, дон Пьетро. Когда все происходит как будто естественным путем, как несчастный случай.

Дон Пьетро наклонился вперед и прошептал:

– Ты говоришь о врачах?

– Так оно и есть.

Дон Пьетро кивнул.

– Слишком дорого. Слишком. Пожар, лучше устрой пожар. Даже если выгорит целый квартал, все равно это будет дешевле. Ты же бизнесмен. Во что это обойдется? А врачи возьмут тебя за яйца, и крепко.

– При всем уважении к тебе, дон Пьетро, я хотел бы узнать, что можно сделать через врачей. Возможно, это будет самый приемлемый путь решения моей проблемы.

Стасио выслушал, к кому обратиться, как говорить с этим человеком, и еще несколько полезных советов, прежде чем покинул дом Скубичи. Из аэропорта Кеннеди он позвонил в клинику Роблера в пригороде Балтимора.

– Говорит Энтони Стейс. Я президент «Стейс риалти» и директор Первого национального сельскохозяйственного банка и трастовой компании в Скрэнтоне. Я хотел бы поговорить с помощником администратора мисс Кэтлин Хал.

– Она сейчас занята. Может ли она вам перезвонить, сэр?

– Я вылетаю в Балтимор, – сказал Стейс. – Надеюсь, она сможет принять меня. Мне хотелось бы обсудить вопрос о значительном пожертвовании. Весьма значительном.

– Я передам эту информацию мисс Хал, сэр. Она ожидает вас?

– Нет.

– Тогда вам надо записаться на прием.

– Но речь идет о значительном пожертвовании!

– Мы ценим это, сэр, но мисс Хал очень занята.

– Когда я смогу попасть на прием?

– Сейчас середина декабря… Может быть, в конце января.

– Вы хотите сказать, что надо ждать своей очереди, чтобы сделать пожертвование? Я возглавляю объединенный комитет по благотворительности и никогда ни о чем подобном не слышал.

– Извините, сэр, я только секретарь мисс Хал.

– Если я сегодня прилечу, уделит ли она мне хотя бы несколько минут? – сердито спросил Стейс.

– Возможно, но я ничего не могу обещать, сэр. Как пишется ваша фамилия?

– С Т Е Й С, – назвал он по буквам.

– Минуту, сэр, не вешайте трубку.

Стейс ждал, опуская монеты. Набежало четыре доллара семьдесят пять центов, и он уже хотел было перевести эти деньги на телефонный счет своего офиса в Скрэнтоне, когда секретарша, наконец, снова подняла трубку.

– Мисс Хал просила передать, что с удовольствием встретится с вами в полдень, мистер Стасио, – сказала секретарша.

Стейс слышал, как положили трубку, и продолжал стоять, недоумевая, откуда девушка узнала его второе имя.

В аэропорту Балтимора он взял такси и направился в клинику Роблера. Мисс Хал явно хотела поставить его в неловкое положение, быстро дав понять, что ей и ее окружению известно его второе имя. Ясно, что это именно те люди, которых имел в виду дон Пьетро. Но тут они, видимо, сплоховали, слишком раскрылись в телефонном разговоре. Он быстро сообразил, что к чему. А потом мисс Хал всего лишь женщина, и хотя они бывают красивы и порой весьма умны, но не зря силу и смелость отождествляют с мужским началом.