Он внимательно проштудировал карту города, слава богу, в навигации был не новичком. Гулял по улицам, прокладывая самые короткие и безопасные с точки зрения пробок маршруты. Впрочем, это явление, столь изматывающее жителей мегаполисов, было здесь практически неизвестно.

За свое водительское мастерство Владимир Валентинович был спокоен. Кроме автошколы в молодости и недавних курсов, его в свое время учил ездить летчик с авианосца, пилот от бога, про которого говорили, что он не сажает самолет на палубу, а ставит.

Заведующая станцией «Скорой помощи» поначалу отнеслась к Нейману настороженно, заподозрив в нем тайного алкоголика. Ох уж эта заведующая! Принимая его на работу, она хмуро заметила, что теперь ему, боевому офицеру, придется подчиняться женщине, причем намного его моложе. Перенесет ли это Нейман?

Он галантно ответил, что любой мужчина будет счастлив стать не просто подчиненным, но и рабом столь прекрасной дамы. Он не кривил душой – Кристина Петровна была очаровательна. «Как настоящая парижанка!» – при первом взгляде на нее подумал Владимир Валентинович, хоть никогда и не бывал во Франции. Жгучая брюнетка с огромными жемчужно голубыми глазами и аккуратным носиком с пикантной горбинкой. А ножки…

Просто загляденье, а не заведующая.

И это вот загляденье вело себя так, что Нейману казалось, будто он не оставлял военной службы! Через две недели работы он воскликнул:

– Я знал командиров лодок. Знал адмиралов. Беседовал с командующим группировкой. Я думал, что знаю о флотской муштре и армейской дуристике все. Но я не знал вас, Кристина Петровна!

Она довольно ухмыльнулась: какой изысканный комплимент.

Вот и сейчас Нейман, ожидая вызова, сидел в холле и через приоткрытую дверь кабинета заведующей слышал, как та распекает фельдшерицу. Если отвлечься от женского голоса, полное впечатление, будто он присутствует на разносе у командующего.

– Не надо мне тут симулировать наличие мозга, – говорила Кристина Петровна, – не поверю. Выполняйте, что сказано.

– Но я думаю…

– А вот этого не надо! Это опасно для окружающих и для вас самой. Повторяю: приходите на эту долбаную деонтологическую комиссию, опускаете глаза в пол, слушаете бред старых крокодилиц и просите прощения. Все.

Нейман пожалел фельдшерицу, хорошенькую, но, видно, строптивую девушку. Несколько раз он ездил с ней на вызов и был восхищен ее спокойными и уверенными действиями. Он взял бы ее с собой в автономку: девушка обладала ценнейшим для подводника качеством – не поддаваться панике в экстремальной ситуации. Владимир Валентинович не понимал, чем фельдшерица могла прогневать начальство. Зная, что подслушивать нехорошо, он навострил уши.

– Кристина Петровна, я не считаю себя виноватой. Холмогоров первый начал орать, зачем я привезла почечную колику. Мол, у него и так работы полно. А как я не повезу? Вдруг там аппендицит? Помните, Заславский один раз аппендицит дома оставил, так его премии лишили. Зачем это мне?

Нейман поморщился. Уважение к фельдшерице померкло.

– Вы не в детском саду, Наташа! Что значит – первый начал? Холмогоров негодяй и склочник, как все мужики, и вы из за него можете лишиться премии не хуже, чем из за пропущенного аппендицита. Поэтому слушайте меня. Прийти молча. Глазки в пол. Не перебивать…

– А если они все на меня накинутся?

– Значит, сами друг друга перебьют! Короче, Наташа! Это приказ! Не надо спорить ни здесь, ни там.