Неважно, что сам он перед тем предлагал совсем другое. Задумываться всерьез Григорий не любил.

Улыбнулись и остальные. Только в улыбке Якова чувствовалась некоторая доля досады. Он-то предлагал серьезно, чего ж тут зубоскалить!

– А оно нам надо? – уже без улыбки спросил матрос.

– За что боролись?! – патетически воскликнул Григорий. О своей предыдущей реплике он успел забыть. – За свободу боролись. Гуляй – не хочу! По морям, по волнам, нынче здесь, завтра – там!

– Помолчи, Гриша, – прервал его излияния Горобец. – И вообще, сколько раз тебе говорить: святого не трожь! Ты моря в глаза не видел. Походил бы с мое к чужим берегам да подрался с германцем…

Линейный корабль «Император Павел», на котором Горобец провел войну, ни к каким чужим берегам не ходил. Или отстаивался в Гельсингфорсе, или совершал короткий переход до Ревеля вдоль Центральной позиции, а потом обратно. Что до боев, то, за исключением «Славы», ни один балтийский линкор за все годы не сделал по врагу ни одного выстрела. Да и большинство кораблей других классов тоже.

Гриша об этом, конечно же, не знал. На войне он не был, и быть не хотел, пользовался бронью, как единственный сын, но взяли бы – и куда бы делся?

– Надо, Федя, надо, – убежденно произнес Яков. – Век не покочуешь. Народу поубавится, пахать да сеять перестанут, и откуда тогда харчи брать? О прочем уже молчу. Надо оседать на месте. Возьмем под свою руку уезд, а лучше – губернию, учредим республику и будем жить королями.

– А не маловато будет? Губернию-то? – усмехнулся матрос.

– У нас губернии побольше иного европейского государства. Для начала хватит. А покажется мало – еще присоединим. Хоть весь мир. С твоими-то талантами! – Толстые губы Якова расплылись в самодовольной улыбке, словно талант принадлежал ему и никому другому.

– Ну, хватил, твою мать! – Григорий частенько менял свое мнение под воздействием минуты.

– Можно и мир. Только одному мне тогда не управиться, – серьезно произнес Горобец. – Эх, было бы хоть братков со мной побольше, мы бы всем перцу задали! А то половина отряда – вояки еще те. Два раза от офицерья уже драпали!

В его банде матросов было с полсотни, но все входили в команду бронепоезда. Того самого «Хунхуза», который был захвачен отрядом еще с самого начала в одной из ремонтных мастерских и теперь при случае играл роль ударной силы.

Еще сотни полторы моряков откололись и двинули скопом в южные губернии в поисках более зажиточных мест.

– Дык, и мы тоже, батька!.. – с хохотком напомнил Гриша.

Собственного бегства он не стеснялся, хотя про себя решил, что по полной расплатится в дальнейшем с его виновниками. Уж они-то от него не убегут в тот сладкий час, когда судьба поменяет их ролями!

В ответ Горобец посмотрел на помощника так, что последний невольно стушевался, умолк.

– Третьего раза не будет! – твердо объявил матрос.

Яков согласно кивнул. Как истинный русский интеллигент, офицеров он не жаловал, а уж по нынешним меркам и вообще готов был рвать их на кусочки.

Был готов, но не рвал по недостатку сил. Приходилось передоверять это дело другим, большей частью – Григорию, хотя многие золотопогонники отдавались на потеху и другим бойцам отряда.

– Может, больше с ними и не встретимся, – предположил Яков. Все-таки одно дело – уничтожать белую кость на месте, и совсем другое – драться с ними на равных.