Когда он отдалился настолько, что превратился в серое пятно во мраке, Влана прошептала:

— В ваших руках были двое членов Гильдии Воров, и вы не перерезали им глотки?

— Мы убили троих наемников, — извиняющимся тоном проговорил Фафхрд.

— У меня счеты не с Братством Душегубов, а с этой треклятой Гильдией! Ты клялся мне, что при любой возможности…

— Влана! Не мог же я допустить, чтобы Мышелов счел, будто я не в себе и жажду крови воров, а потому охочусь за ними.

— Между прочим, он сказал мне, что если бы знал о моей ненависти к ним, то распорол бы им глотки от уха до уха!

— Это он старался быть с тобой вежливым.

— Может быть, может быть. Во всяком случае ты не… — Влана, замолчи!

В ее глазах вспыхнуло пламя. Потом она рассмеялась, скривив рот, словно собираясь расплакаться, но совладала с собой и улыбнулась почти весело.

— Прости меня, милый, — проговорила она. — Порой тебе, верно, кажется, что я схожу с ума. Иногда я и сама так думаю.

— Ладно, ладно, — буркнул Фафхрд. — Подумай лучше про камешки, которые нам достались. И смотри, будь поласковей с моим новым другом. Выпей вина, расслабься. Я намерен отдохнуть, потому что я этого заслужил.

Влана кивнула и стиснула его руку, ища у юноши поддержки. Они прибавили шагу, чтобы догнать едва различимого во мраке Мышелова.

Мышелов свернул налево и примерно полквартала вел их по улице Коробейников — до улочки, которая снова забирала к востоку. На ней было так темно, что хоть глаз выколи.

— Туманный переулок, — сказал Мышелов.

Влана фыркнула.

— В ночь вроде нынешней это название ему не подходит, — сказала она с неуверенным смешком, в котором слышались истерические нотки и который закончился приступом сдавленного кашля.

Отдышавшись, она выбранилась:

— Проклятый ночной смог! Ну и мерзостный же город ваш Ланхмар!

— Всему виной близость Великого Соленого Болота, — заметил Фафхрд.

В чем-то он был прав. Расположенный между Болотом, Внутренним морем, рекой Хлал и каналами, по которым вода Хлала бежала к пшеничным полям на юге, Ланхмар с его бесчисленными дымовыми трубами сам навлекал на себя бесконечные туманы и густое облако смога.

На полпути к улице Возчиков из мрака выступила таверна. Высоко над мостовой висела жестяная, покрытая сажей змееподобная тварь с разинутой пастью. Под вывеской виднелась дверь, занавешенная грязной кожей, сквозь которую пробивался свет факелов. Изнутри доносился шум и противно воняло дешевым вином.

Мышелов повел спутников вдоль восточной стены таверны. Им пришлось идти на ощупь цепочкой, касаясь одной рукой грубых и скользких кирпичей.

— Не свалитесь в лужу, — предостерег Мышелов. — В ней можно утонуть не хуже, чем во Внешнем море.

Постепенно проход расширился. Отблески факелов позволили им хотя бы как-то ориентироваться в темноте. Неподалеку от задней стены “Серебряного Угря” возвышалось покосившееся строение довольно зловещего вида из черного от грязи кирпича и потемневшего от времени дерева. На четвертом этаже, под самой полуразрушенной крышей, сквозь щели в ставнях пробивался свет. За домом проступал узенький проулок.

— Аллея Костей, — сказал Мышелов.

Присмотревшись, Фафхрд с Вланой различили длинную, узкую и крутую, провисшую и начисто лишенную перил наружную лестницу, которая вела к освещенным окнам.