Мне кажется, что именно тогда Кейн отправился в Дариен, где он «…научился и красть, и резать по дереву, и строить козни…».

Дариен находился недалеко от Испаньолы, поэтому новые навыки Кейна вполне поддаются логическому объяснению. Но, несмотря на приобретенный в Дариене опыт, пуританин все еще не мог обрести спокойствие и найти свое истинное призвание.

В 1573 году Кейн возвращается в Европу и начинает уделять внимание политике. Можно предположить, что именно в это время он становится участником вышеупомянутой гражданской войны во Франции и сражается на стороне гугенотов, так как события Варфоломеевской ночи, несомненно, сделали его еще более ярым приверженцем протестантской веры. Он участвовал по крайней мере в одном из главных сражений и долго не мог понять, по какой причине ему захотелось разделить участь тех, кто сражался на поле боя. Прежде всего он осознал, что война — это кровавое месиво, даже если она ведется в исключительно благородных целях. Кейн попросил отставки, потому что его «тошнило» от «…множества злодеяний, замаскированных внешней благопристойностью…».

Покинув Францию, Кейн отправляется в Германию и именно с этого момента начинаются его приключения.

II. 1575 — 1591

Думаю, справедливо будет сказать, что большинство тех, кто изучает образ Кейна, считают его последующие подвиги в Черном Лесу лишь незначительным эпизодом в жизни пуританина. Но, несмотря на это, интересно отметить, сколь много заключено в трех отдельных эпизодах, хотя два из них не закончены, а третий состоит всего лишь из пяти абзацев.

Следует признать, что спорным является вопрос о включении рассказа «Черные всадники смерти» в истории про Черный Лес, но в тексте нет ничего такого, что противоречило бы общему замыслу. Действие разворачивается в мрачном лесу, и многие исследователи считают, что рассказ необходимо включить в сборник. Я полностью разделяю эту точку зрения.

В этих трех историях нет ни малейших намеков, позволяющих установить их хронологический порядок, поэтому я бы поставил в начало рассказ «Черные всадники смерти», где говорится о первых подвигах Кейна, — всего лишь по той причине, что в нем упоминается конь, о котором не сказано ни слова в остальных историях. После этого следует «Перестук костей», а затем — «Замок дьявола», где Кейн знакомится с Джоном Сайлентом, который предлагает пуританину сопровождать его в путешествии в Геную и сражаться вместе с ним против турок.

Учитывая отвращение Кейна к пиратству, многие читатели, возможно, будут удивлены, что я согласен с Блоссером в том, что Кейн действительно принял предложение Сайлента и принял участие в разбоях на Средиземном море.

Следует иметь в виду, что дела на Средиземном море обстояли совсем иначе, чем на Карибском. Жестокие религиозные войны, потрясавшие эти земли в течение веков, ко времени появления там Кейна уже закончились, между мусульманами, которые обосновались в Леванте, и христианами, хозяйничающими на севере, было заключено шаткое перемирие. Несмотря на это, обе стороны нередко нападали на суда друг друга — и это считалось не пиратством, а вполне закономерными действиями, характерными для бесконечных религиозных войн. Прекратить этот разбой было практически невозможно, потому что многие государства этого региона (например, Мальта), полностью зависели от количества награбленного добра. Я думаю, вряд ли участие в подобных операциях слишком отягощало совесть Кейна; в конце концов, здесь речь шла не о столкновении двух идеологий, как во Франции, а о войне между народами, исповедующими различную веру. Более того, Кейну сложившаяся ситуация доставляла немало удовольствия, в процессе сражений он приобрел репутацию знаменитого воителя.

Ему неизменно сопутствовала удача, и многие годы спустя арабский работорговец Хасим из рассказа «Ужас пирамиды» скажет, что слышал о том, «…кто наголову разбил турок, о ком до сих пор вспоминают свирепые корсары».