Вскоре телеметрия подтверждает личность актера, чей имплантат ведет передачу: Франсис Росси, он же Дж’Тан. Некоторые в Совете отмечают иронию судьбы – разве не Дж’Таном пользовались в качестве живой камеры несколько месяцев назад, когда кризис только начинался? Мимолетная онлайн-консультация с файловыми архивами Студии подтверждает – им самым.

Тем временем Кейн осознает неведомым способом, что публика уже собралась.

– Всем привет, – бросает он с мрачным весельем. – Меня вы, суки, знаете, представляться не стану. Перейдем к делу.

Он встает.

– Знаю, есть люди, которые думают: «Тоже мне, проблема – мы еще отвоюем колонии. Мы найдем способ обойти трансферный щит и тогда пошлем туда актеров, и танки, и автоматы, и прочую хрень». Точно знаю, есть такие люди. Кое с кем из них я сейчас разговариваю.

Я знаю, что вы думаете: что превосходство в числе и технике позволит вам творить что вздумается. А мы ни хрена не сможем с этим поделать. Так знаете что?

Я пришел объяснить, насколько вы ошибаетесь.

Мы можем отбить удар.

Он отступает за обточенную ветрами груду валунов из песчаника, и Дж’Тан следует за ним. Кейн смотрит вниз со склона пологого холма. В мутной дали виднеются какие-то дома. Солнце садится, и в окнах зажигаются огни.

– Конечно, вы можете найти способ вернуться в Поднебесье. А я хотел показать вам, что мы в силах попасть на Землю.

Он указывает вниз.

– Видите эти дома? Узнаете?

Марк Вило, единственный в Совете попечителей – узнает.

«Твою мать, – мелькает у него в голове. – Это же мой дом».

Кто-то хватает Дж’Тана со спины – возможно, сам Кейн – и несет по воздуху: внизу расстилается пустыня, и поместье приближается с ужасающей быстротой.

В уборной Марк Вило нашаривает полупрозрачную клавишу на панели рядом с унитазом, и по всей усадьбе начинают выть сирены.

Дж’Тан опускается на краю бассейна, у искусственного водопада. Вопли сигнализации, кажется, пробуждают в сердце Кейна жестокое веселье.

– А теперь подумайте, – говорит он. – Все. Вы можете достать нас. А теперь и мы в силах до вас дотянуться. Мы знаем, что могут сделать ваши танки с нашими городами. А теперь представьте, что натворит в Нью-Йорке один дракон. Представьте, что вы застряли в чикагском небоскребе, когда скальные чародеи превратят его фундамент в кисель.

Только представьте.

Общее мнение Совета сводится к тому, что Кейн блефует. Гномы? Драконы? Магия в таких масштабах не может применяться на Земле…

Словно в ответ, Кейн отворачивается от Дж’Тана.

– Ма’элКот!

С его вытянутых рук срывается струя алого пламени, и здание перед ним разлетается на куски.

Кейн с ухмылкой взирает на пожар.

Потом снова наклоняется к Дж’Тану. Озаренное пламенем лицо кажется бесовской маской.

– Марк, старина, ты дома? Тук-тук, блин!

Охранники «Вило Интерконтинентал», обороняющие поместье, едва успевают выхватить оружие, прежде чем Кейн сметает их огненным цунами. Он идет по поместью, и самый взгляд его воспламеняет даже кирпичные стены.

Достигнув центрального корпуса, он голыми руками разрывает усиленную углеволокном керамическую броню парадных дверей. Кулаки его крушат кирпич и бетон. Кейн скрывается в доме, и актер беспомощно смотрит ему вслед.

Из поля зрения Совета он исчезает. Но Марк Вило видит его, когда Кейн срывает с петель дверь клозета. Наполовину погруженному в коллективное сознание Совета Вило Кейн видится полупрозрачным, как бы не вполне реальным, но от этого еще страшнее.

– Не думал, что сдохнешь на толчке, а?

– Хэри, – бормочет он.