К тому же у них произошел конфликт, о котором Антонов рассказывал с победным смехом.

Гнус давно уже выражал недовольство Лешиной джентльменской манерой вести дела. Аля была с ним в этом вполне солидарна. Авторынок — это не ресторан для богатых детишек, здесь деликатности неуместны. А Лешка мало того, что разговаривал со всеми до тошноты вежливо, особенно по телефону — только и знал, что извинялся, благодарил и поддакивал, так еще и сторонился всякой черной работы, неизбежной в их деле.

Однажды Антонов с Гнусом вошли в прямой клинч. Речь шла об открытии в Подмосковье супермаркета автозапчастей, на который местные власти никак не давали разрешения.

— Надо ж-дать, — прокомментировал Шереметьев. — Угадай, как пишется «ж» — вместе или раздельно?

И добавил, решив убить партнера не только остроумием, но и начитанностью:

— Барашка в бумажке. Так это называлось во времена Гоголя и Пушкина. Придется тебе, Леха, ж-дать. Сунуть им барашка в бумажке. Да-да, тебе. Мне в этом уездном городе Эн вообще рисоваться нельзя.

Действительно, в уездном городе Эн, как обозвал Гнус тихий областной городок, господина Шереметьева знали как облупленного. Какими подвигами он прославился — об этом история умалчивает. Но улаживать там дела приходилось Антонову.

Леша приехал в городок, побеседовал с нужным человеком, получил вежливый отказ, завуалированный ссылками на бюрократическую волокиту, пребывание в отпуске компетентных сотрудников и прочие печальные обстоятельства. Но давать «барашка в бумажке» не стал, уехал ни с чем.

Гнус устроил своему партнеру самый гнусный скандал, на который только был способен. Обозвал чистоплюем и бабой. Пригрозил разрывом деловых отношений, что было полной глупостью, поскольку навредило бы им обоим. Короче, отвязался по полной. А через неделю стало известно, что в тихом городке прошел масштабный рейд по борьбе с коррупцией, и вежливый господин из мэрии, с которым Леше так и не удалось договориться, в числе других чиновников находится под следствием.

— Колдун, да? — недоверчиво спросил Гнус у Антонова. — Признайся, ты знал? Кто у тебя в органах? Ладно, не хочешь колоться, не надо.

Но Лешина щепетильность, избавившая их обоих от неприятностей, не помогла исправить отношения. Гнус по-прежнему таил на Лешку обиду и считал, что тот своими идиотскими принципами вредит общему делу. Ведь Антонов, как оказалось, вообще не давал взяток, даже гаишникам. И другими полезными методами брезговал. «Знал бы, не связывался», — говорил Шереметьев в кругу приятелей, и эти слова тут же передавались Леше. Он только смеялся, рассказывая об этом Але, а она думала: «А я — если б знала?..»

Положение было безвыходным. Переделать Рыжего невозможно, жить с ним нынешним — убийственно скучно. Клон, шпион и дворянин — а все равно скучно.

В разгар этой скуки Аля узнала, что обе Терехины с Иннокентием и Иркой-училкой недавно ездили в Питер на дачу к какой-то Иркиной новорусской подруге. Алю не позвали.

Она в гробу видали все новорусские дачи, вместе взятые. Но оказалось, что у нее больше нет друзей.

Это была последняя капля.

По всему, Гнус был самым подходящим адресом для щекотливой просьбы, но Аля его боялась — он казался слишком уж мафиозным. Тем более ее он тоже недолюбливает после закрытия «Маленького лорда», хотя она, видит бог, тут ни при чем — разве у нее есть связи в Думе?.. А потому, с удовольствием разделавшись с Антоновым, он тут же подставит ее. Иными словами: «Ты не бойся, это Гнус, я сама его боюсь», как говорила непочтительная Юлька.

А вот Колька Нарышкин оказался нормальным парнем и совершенно не злопамятным.

— Как у Лехи дела, продвигаются? Ну и классно.