— Баста! — заключил Кловис Дардантор. — Для меня пантера не страшнее дохлой кошки. А что касается львов, — добавил он, целясь вытянутой рукой в воображаемого зверя, — то — пиф-паф! — и пуля окажется в его черепной коробке!

Патрик немедленно направился к фургону — якобы за тарелкой, о которой никто его не просил.

Агент говорил правду: днем опасаться нападения хищников было мало оснований. Что касается других обитателей здешних лесов — шакалов, обезьян, муфлонов, газелей, страусов и даже скорпионов и ядовитых змей, то не стоило принимать их во внимание.

Нужно ли упоминать, что трапеза была дополнена добрыми алжирскими винами, особенно белым из Маскары, не говоря уже о кофе и ликерах на десерт.

В половине второго караван в том же самом порядке двинулся дальше. Дорога углублялась в лес Тандфельд, и вскоре обширные плантации альфы исчезли из виду. Справа обрисовывались высоты — Железные горы. Там добывают превосходную руду. А неподалеку от этих мест сохранились древнеримские шахты, служившие для этой же цели.

Дорожками, пересекавшими лесную чащобу, пользовались туземцы, трудившиеся на рудниках или плантациях алжирского ковыля. Большинство из них представляли мавританский тип, в котором смешалась кровь древних ливийцев, берберов, арабов и турков, живших как на равнине, так и в горах, на Великом Плато, у границы с пустыней. Рабочие ходили группами, и с их стороны можно было не опасаться нападений, о которых так мечтал Жан.

К семи вечера туристы пересекли предназначавшуюся для перевозки рабочих узкоколейку, ответвлявшуюся от железнодорожной магистрали Сиди-бель-Аббес — Дайя и уходившую на юг до территории, подведомственной Франко-Алжирской компании, и оказались в небольшой деревеньке, где, согласно программе, каравану предстояло провести ночь. Три довольно опрятных домика с готовностью приняли постояльцев. После обеда каждый выбрал себе кровать, и первый этап протяженностью в пятьдесят километров завершился для утомленных путешественников десятью часами крепкого сна.

На следующее утро туристы вновь выступили в поход, намереваясь добраться за день до Дайи — конечного пункта второго этапа пути. Но перед началом перехода месье Дардантор, отведя в сторонку месье и мадам Дезирандель, завел с ними такой разговор:

— Вот что, дорогие мои друзья! Ваш сын… и мадемуазель Луиза?.. Кажется мне, что дело у них не клеится. Какого черта! Так же нельзя!

— Что вы хотите, Дардантор, — оправдывался месье Дезирандель, — это же такой скромный мальчик… У него в запасе…

— В запасе! — Перпиньянец чуть не подпрыгнул, услышав эти слова. — Какой там запас! Подумайте, разве не должен он, флегматик эдакий, быть всегда рядом с вашим шарабаном, а во время привалов заниматься своей невестой, любезничать с ней, говорить ей комплименты насчет ее доброго нрава и хорошенького личика… Наконец, просто болтать о всяких мелочах, приятных девушкам?! А он и рта не раскроет, этот чертов Агафокл!

— Месье Дардантор, — молвила мадам Дезирандель, — позволите ли сказать кое-что и мне?.. Все, что у меня на душе?..

— Разумеется, моя дорогая…

— Так вот, вы неправильно поступили, взяв с собой этих двух парижан!..

— Жана и Марселя? — уточнил перпиньянец. — Прежде всего, не я их привел, а они сами пришли! Никто не мог им помешать…

— Тем хуже! И мне очень жаль!

— Почему же?

— Потому что один из них уделяет Луизе уж слишком много внимания… И мадам Элиссан заметила это!.