Далее последовали кружевная тесьма на шею, серьги в виде роз и массивные черные браслеты, после чего я застегнула молнию на ее только что подшитом платье.

По завершении операции я быстренько достала свои клубные одежки и уединилась в тетушкиной спальне. На наведение красоты у меня ушло гораздо больше времени, чем на автобусную поездку до Хипарьвилля.

— Эй, боюсь, я тут расплавлюсь, — крикнула Либби, постучавшись ко мне. — Давай побыстрее. А то мне тоже хочется посмотреть, как я выгляжу.

Я опрыснула волосы лаком и открыла дверь.

— Bay! Вот это да! — воскликнула она.

Я повертелась перед ней, как настоящая модель, демонстрируя черное мини-платье с темно-фиолетовым корсажем и зазубренным подолом. В нем и в демонически-черных кожаных сапогах с пряжками в склепе я запросто сошла бы за вампиршу, а в «Гроб-клубе» — за вполне взрослую девушку, при этом оставаясь самой собой. У меня появилась возможность появиться там именно в этом качестве, пусть даже и с тетушкой Либби.

Правда, оказалось, что она думала иначе.

— Рядом с тобой я выгляжу так, будто ты моя внучка!

— Брось! Мы выглядим как сестры.

— Ради таких комплиментов я готова пойти, куда тебе захочется. С чего начнем? Может, с кладбища?

— Нет. Ты готова себя увидеть?

— Да уж с час как!

— Играем тут! — возгласила я и повернула тетю к большому зеркалу.

Она увидела отражение, не узнала себя и ахнула, словно смотрела на привидение.

— Ты не находишь, что выглядишь великолепно? — просияв, спросила я.

— Хм... это не совсем то, к чему я привыкла.

— Я сделала тебя такой, как я! — в восхищении вырвалось у меня.

Последовало гробовое молчание, потом тетя осторожно, словно опасаясь задеть мои чувства, промолвила:

— Никто на свете не может быть такой, как ты, Рэйвен. Ты неповторима и прекрасна.

— Я могу все это приглушить.

— И думать не смей!

Тетушка схватила зеркальце с ручкой и взбила свои волосы.

— Этот цвет очень стройнит. — Она скривила красные вампирские губы, словно ужасная Мэрилин Монро. — Черный цвет — лучший друг девушек.

9

— Ты только посмотри на эту очередь! — воскликнула тетя Либби, как только мы добрались до «Гроб-клуба». — Как в Нью-Йорке на спортивных состязаниях. Нет уж, мы время терять не будем. За мной!

Она решительно направилась в голову очереди, прямо к охраннику внушительного вида.

— Прошу прощения, меня зовут Либби Мэдисон. Я из городской любительской труппы...

— Либби? — переспросил громила.

Тетушка присмотрелась к нему внимательнее.

— Джейк! — воскликнула она. — Ты-то здесь какими судьбами? На работу устроился?

— На время каникул, — пояснил он, принимая у девчонки из очереди пять долларов за подростковый билет. — А вас я еле узнал.

— Так ведь я сегодня в клуб собралась. Подходяще выгляжу?

Джейк улыбнулся и пометил штампом ладошку четырнадцатилетней барышни, у которой пирсингов было больше, чем у меня. Ее ручонка оказалась такой узенькой, что штамп еле поместился на ней.

— Рэйвен, это Джейк, — представила тетушка. — Джейк, познакомься с моей племянницей Рэйвен. Знаешь, милая, этот человек играл в нашей постановке «О мышах и людях» по Стейнбеку[3].

— Рад вас видеть, — ответил он и поставил нам на руки штампы.

— А браслеты разве не нужны? — спросила я.

— Сегодня нет. До одиннадцати в баре сухой закон.

— Откуда ты знаешь про браслеты? — шепотом спросила тетя.

— Э... видела такие в кино.