– Ты же знаешь, – разгорячился Аллиаль, делясь с Грегори сокровенным, – театр живет слухами! Мне сказали, что на пробах присутствовал директор и ему понравилась моя игра! Я был счастлив, порхал весь день… А вечером… Вечером получил приглашение в кабинет.

Через пару фраз лорд Лайвернес понял, что директор театра оказывал протекцию юным смазливым актерам, если они не отказывались от свиданий в директорском кабинете. При этом сей достопочтенный лорд был женат, имел детей и выступал ярым противником однополых отношений.

– Я не смог! – Аллиаль сказал это насмешливо и с горечью. – Представляешь, собирался весь день, настраивался – и я, приютская шваль, просто не смог! И роль прошла мимо меня к тому, кто смог. А потом следующая, и еще одна. Когда до окончания стипендии осталось полгода, меня нашел мистер Стейси, главный гример, и взял учеником.

– Директор не возражал? – осторожно уточнил Грегори, боясь ранить друга.

– До окончания стипендии я должен был работать в театре, – пожал плечами Ал. – А кем, чиновникам все равно.

– Значит, ты прошел обучение и остался работать гримером?

– Нет, меня уволили, – дернул плечом Аллиаль, видимо, воспоминания все еще причиняли ему боль. – Но мистер Стейси научил меня не только гримировать, но и успокаивать девочек из хора, вовремя подавать вино актерам второго плана и собирать листы суфлеру. Я прижился в театре, стал своим, так что они все скидываются и нанимают меня, такого же неудачника, как они, чтобы я рассказывал им об их грядущем величии!

Лорд Грегори не стал отвечать на эту горькую фразу. Просто поднял кружку с элем, а когда Ал запил свое разочарование парой глотков пенного, спросил:

– Ты Кентавра нашего не встречал?

– Виделись, – ответил актер, и его губы тронула легкая улыбка. – Ты не представляешь, после разжалования Махоун примкнул к банде придурков, гоняющих на железных конях!

– Килкени – на железном коне? – поднял брови Грегори. – Любопытное, должно быть, зрелище!

– Не сомневайся, – отозвался Аллиаль, и его улыбка снова стала прежней – сияющей и беззаботной.

Они поболтали о друге, потом вспомнили Аманду.

– С ней все хорошо, – ответил Грег. – Живет в небольшом особняке на приличной улице, создает свою лабораторию, планирует писать новую научную работу.

Ал кинул на Грегори подозрительный взгляд:

– Когда мы виделись в последний раз, Мэнди жила в клетушке кампуса и писала эссе ленивым студентам.

– С той поры кое-что поменялось. – Грегори обвел взглядом толпу, собравшуюся в зале после окончания представления. – Если хочешь, я расскажу тебе, только не здесь. Выйдем.

Он быстро расплатился и вывел захмелевшего актера на улицу. Подозвал экипаж, усадил в него друга и скомандовал:

– Особняк герцога Ратлендского!

Глава 9

Забрав Аманду из кампуса, Грегори тем же вечером отправил во дворец прошение об аудиенции у его величества. Да, наглость. Да, будь он просто одним из винтиков королевской машины, ему бы светила вежливая отписка. Но, к счастью, он мог просить о помощи как сын герцога, и он сделал это. Его дядюшка по матери, граф Висбах, был очень удивлен послеобеденным визитом младшего племянника. А уж его просьба – посодействовать аудиенции – и вовсе изумила немолодого уже придворного.

– Грегори, мальчик мой, я впервые слышу от тебя подобную просьбу. – Дядюшка разлил по бокалам бренди и опустился в огромное уютное кресло у камина. – Ты уверен, что я или твой отец не можем помочь тебе в твоем деле без обращения к его величеству?

– Уверен, дядюшка.