В нем ощущалось какое-то совсем другое, новое, настроение. Какая-то искра едва сдерживаемого гнева. «Если бы он стоял перед боксерской грушей, — подумала Джиллиан, — то с легкостью разодрал бы ее в клочья. Потом, наверное, стал бы топтать ногами порванные, изуродованные кусочки; на шее у него вздувались бы жилы, а исходящая от него опасность все только нарастала бы и нарастала».

Он сказал, что чуть не убил Дэвида Прайса в день ареста. Двое товарищей-детективов встали у Гриффина на пути. Теперь, видя, как он свиреп, Джиллиан удивлялась, что у них хватило на это мужества. И еще задавалась вопросом, как же выглядели те два человека через пять минут после схватки.

Она расправила плечи и пошла вверх по ступеням.

Сначала Джиллиан услышала голос детектива Фитца, кажется, доносившийся из комнаты Молли. Очевидно, он там о чем-то расспрашивал Топпи. Джиллиан прошла мимо этой двери и направилась в комнату Мег, где и застала Гриффина. Он стоял перед маленьким белым письменным столом девушки. Его мощные плечи заполняли весь проем окна, заслоняя свет.

Джиллиан не решилась сделать больше ни шага вперед. Она остановилась в дверях и кашлянула.

Гриффин обернулся, сжимая в руках календарь-ежедневник Мег.

— Это официальное полицейское расследование, мэм. Выйдите из комнаты.

— Я не в комнате.

— Джиллиан! — загремел он.

— Гриффин, — ответила она и только теперь сделала шаг вперед. Она подошла прямо к нему и увидела, что руки у него дрожат, синий цвет глаз сменился грозовым черным, а челюсти были стиснуты так крепко, что, вероятно, скрежетали зубы.

— Они старались оградить свою семью, — тихо сказала Джиллиан. — Лори и Том ведь не хотели никому навредить.

— Объясните это десяти другим пострадавшим семьям. Матерям и отцам, которым в морге пришлось смотреть видеопленку, потому что видеть то, что осталось от их детей, в реальности было слишком ужасно даже для бывалых профессионалов. Расскажите это детективам, которым пришлось пройти курс лечения у психиатров — только для того, чтобы извлечь из головы эти страшные картины.

— Они же не знали, Гриффин. И никто другой не знал. Потому-то вы так и злитесь? Ведь их ошибки напоминают вам о своих собственных, и вот это-то и выводит вас из себя вновь и вновь.

Тут он зарычал. Она никогда прежде не слышала, чтобы человеческое существо проделало такое. Он зарычал на нее с яростью дикаря или дикого зверя, но в этой ярости затаилась и боль. Заметив это, Джиллиан мягко и ласково положила руку ему на грудь:

— Сейчас все по-другому. Все закончится хорошо.

— С чего вы взяли? Вы никогда не сталкивались с Прайсом. Вы не знаете, какое он получает удовольствие от хорошей игры. А для него это всего лишь игра, и ничего больше. Еще один способ поразвлечься и скоротать время до тех пор, пока он не вытащит свою задницу из тюрьмы. Что скорее всего ему и удастся сегодня, после шести, если я каким-то волшебным образом не распутаю этот клубок и не помешаю дьявольскому плану.

Джиллиан молчала.

— Что вы вообще знаете? — пугающе загремел Гриффин. — Вы и ваш смехотворный «Клуб непобежденных».

Какой насмешкой обернулось это название. «Клуб лжецов» — вот что это такое! Каждая из вас скрупулезно хранит свои драгоценные маленькие тайны, а тем временем там, за окном, гибнут живые люди. Живым людям приносят боль и страдания, лишают их жизни потому, что члены вашего клуба ни в какую не желают рассказывать полиции всего, что знают.