Была среда, день еженедельного «урока-прогулки», и сценарий разыгрывался уже вполне привычный. Их группа не только умудрилась заблудиться, пройдя всего-то ярдов пятьсот, тычась на пробу туда и сюда, пытаясь вернуть в свои ряды отставших, которые почти сразу начали теряться из виду, — она непонятным образом еще и разбрелась во все стороны сразу. Теперь Филип с Бенжаменом одиноко тащились по дорожке где-то в окрестностях водохранилища «Верхний Биттел», вот уже полчаса как утратив из виду злополучного мистера Тиллотсона с его прославившейся своей несостоятельностью дорожной картой.

— Слушай, а чего мы с тобой так надрываемся? — поинтересовался Филип, когда они прошли еще ярдов двадцать. — Давай присядем и перекусим.

Обнаружившаяся поблизости изгородь вполне для этого подходила. Они присели по разным ее сторонам: Бенжамен лицом к дорожке, Филип — к просторному выпасу, отливавшему под весенним солнцем зеленью и желтизной, с рассыпавшимися по нему, жевавшими травку голштинками. Филип залез в свой армейский рюкзачок, вытащил стопку толстых, завернутых в фольгу бутербродов с сыром и протянул один Бенжамену. Они открыли банку «Гиннесса» и по очереди отхлебывали из нее, морщась от густой, горько-сладкой маслянистости пива.

— Ничего нет лучше доброй прогулки, верно? — сказал Филип после нескольких отданных еде и питью безмолвных минут. — Мышцы тонизирует. Да и вообще начинаешь ощущать себя хозяином жизни.

От солнечного света, еды и спиртного Бенжамен немного размяк. Теперь он готов был пофилософствовать по поводу двусмысленного заявления Сисили. Самое главное, что она заговорила с ним. И отныне их связывают отношения, какие уж ни на есть.

— Не могли же мы заблудиться вконец, — продолжал, лениво озирая горизонт, Филип. — Уж если на то пошло, ты и живешь-то всего в паре миль отсюда, так?

— Да вроде бы, — ответил Бенжамен. Он неуверенно огляделся по сторонам. — Места как будто знакомые. По-моему, мама иногда привозила нас сюда.

Две девушки, подошедшие по той же дорожке, остановились, чтобы обменяться с Филипом несколькими словами.

— Мистера Тиллотсона не видели? — осведомился он.

Та, что пониже, с белесыми волосами в перманентной завивке, большой грудью и открытой, будоражащей воображение улыбкой, сообщила:

— Думаю, он к каналу пошел. Мы ему сказали, что несколько мальчиков улизнули туда покурить.

— А, понятно, — отозвался Филип, привалившись спиной к перекладинам изгороди. — Ну тогда, наверное, он скоро и здесь объявится.

— Так вы вот это называете прогулкой? — спросила, улыбнувшись еще шире, девушка.

— Присоединяйтесь, если желаете.

— Нет, спасибо. Мы думаем добраться этой тропинкой до Брант-Грей. Сядем там на автобус — глядишь, и домой раньше всех попадем.

Девушки пошли дальше, Бенжамен спросил: — Кто они?

— Темную не знаю. Хорошенькая, правда? А вторую зовут Эмили. Эмили Сэндис.

— О ней слышал. Это ведь она делала костюмы для «Отелло»?

— Очень может быть. Дуг говорил, что она, возможно, присоединится к редакции. Макеты будет делать и все такое.

Приоткрыв рот, он вглядывался в силуэты удалявшихся девушек, привычное выражение мечтательной, но несомненной похоти на миг сковало его лицо.

— Надо было заговорить с темненькой.