Правда, сотрудник этот о письме ничего, похоже, не знал, однако разговаривал очень по-дружески, а услышав, что в конце недели Дуг собирается в Лондон (Дуг только что это выдумал), сказал: «Да, конечно, заглядывайте когда захотите. В пятницу после полудня будет в самый раз». Когда же Дуг обмолвился, что в Лондоне ему сейчас остановиться не у кого, голос на другом конце линии ответил, что это пустяки, наверняка что-нибудь да придумается. Все сложилось фантастически легко и просто.

— Ты даже номера телефона у них не взял? — спросил теперь отец. — Вдруг нам срочно потребуется связаться с тобой.

— Они не сказали, кто именно меня приютит, — ответил Дуг. — Скорее всего, редактор. Как доберусь до места, сразу позвоню.

Следующий вопрос Билла был неизбежен:

— А наркотиками эти люди не балуются? Ты не в такого рода компанию попадешь?

— Конечно нет, пап. Это совсем не такое издание. В нем работают уважаемые журналисты. — Произнося эти слова, Дуг полагал и надеялся, что от правды они далеки. Одной из главных целей его поездки было приобретение изменяющих сознание снадобий. За последние несколько месяцев он успел немного к ним пристраститься. — И потом, я способен сам о себе позаботиться. Я умею говорить «нет».

Если так, сказал себе Билл, научился ты этому не у меня. Он подвез сына до вокзала на Нью-стрит, помахал ему в спину — сын, все еще казавшийся Биллу до нелепого хрупким и уязвимым, не обернулся, чтобы помахать в ответ, — потом посмотрел на часы и сообразил, что до вечернего чая остается целых три часа. Нынешняя забастовка продолжалась вот уж вторую неделю, с накопившимися у него бумагами Билл разобрался несколько дней назад. Свободные послеполуденные часы в Бирмингеме простирались перед ним. Что ему делать с таким количеством пустого времени, тем более что все пабы намертво закрыты? Может, пойти в «Самюэлз» на Брод-стрит, купить Ирен подарок? Денег в ближайшее время им ждать неоткуда, сколько-нибудь серьезных сбережений у них не имеется, однако симпатичные сережки, которые он в прошлый раз присмотрел в витрине, стоили всего пятнадцать фунтов, а Ирен они порадуют. Хороший получится жест.

А он задолжал их жене очень не мало.

Лондон выглядел бурым и серым. В этот вечереющий день позднего октября все краски городской палитры казались поблекшими, отчего шелушащиеся, красные с белым перила моста Блэкфрайарз поражали своим праздничным и даже фривольным видом. Внизу под ногами Дуга тошнотворно пенились воды Темзы, сточно-коричневые, с легким намеком на Джойсову сопливую зелень. Собирался дождь, впрочем, он собирался уже полчаса, с той самой минуты, как поезд изрыгнул Дуга на Юстонском вокзале. Подземкой, совершенно ему не знакомой, Дуг добрался до станции «Блэкфрайарз». Сначала его запутало ветвление Северной линии на «Юстон», затем совершенно двусмысленные отношения между станциями «Бэнк» и «Монумент», одновременно и казавшимися, и не казавшимися реальным пересечением разных веток. И вот он стоял на мосту, немного ошеломленный, обхвативший себя покрытыми гусиной кожей руками, ибо хоть от воды и дуло неистово, о том, чтобы напялить в этот важнейший вечер блейзер «Кинг-Уильямс», не могло быть и речи.

Время близилось к четырем тридцати, смеркалось быстро. Призрачные, смутные громады несчетных бруталистских башен с окнами офисов, испещренными квадратами и полосками резкого неонового света, делали облик города еще более чуждым и менее гостеприимным — бетонной энциклопедией потаенных историй, непостижимых осколков скрытой жизни. Дуг сообразил, что самое высокое на Южном берегу здание, безобразная симфония бурых пятен, грубо выпирающая над другими строениями, напоминая слепленную из экскрементов скульптуру, это, скорее всего, и есть башня «Кингз-Рич», конечная цель его поездки.