– Абсолютно, но я хочу, чтобы ты хотел этого сам. Ты решаешь, что будет дальше, Каван. Это ничего не изменит между нами. Я всё так же буду видеть в тебе тебя, а не того, кем тебя видят другие. Я всегда буду рядом, даже как друг. Ты решаешь, – быстро шепчу я.

Глаза Кавана темнеют. Я наблюдаю, как в его голове проносится сотня мыслей, и каждую он пытается поймать, чтобы проанализировать. Но потом он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Он упирается своим лбом в мой и улыбается.

– Я хочу тебя, Таллия. Хочу быть обычным мужчиной, который хочет нечто большее, чем просто дружбу. Я хочу пометить тебя, – произносит он и распахивает глаза, которые горят от страсти. Я впервые вижу такой взгляд Кавана. Я желанна для него. Он смотрит на меня так, что мои бёдра сжимаются от предвкушения.

– Ангел. Ты мой ангел. Я был во тьме, а сейчас вижу свет. Я вижу тебя, и больше мне ничего не нужно, – шепчет Каван, опускаясь поцелуями к моей шее. Он несёт меня на себе, и я полностью отдаюсь его губам и словам.

– Я не хочу быть частью тех, кто причиняет мне боль. Хочу быть частью тебя. Я хочу большего, Таллия.

– Большего?

– Да да, большего. Слэйну повезло, и его любят. Так почему меня не могут любить? Почему я должен страдать один? Я не хочу страдать в этой тьме. Не хочу бояться причинить тебе боль или сделать что то не то, или не позволить себе насладиться твоим ароматом и красотой, расцветающей в моих руках.

Каван опускает меня на кровать и опирается одним коленом между моих раскинутых ног. Он нежно проводит ладонью по моей щеке и целует меня в губы.

– Я не хочу думать о том, что ты предашь меня, как это сделала моя сестра. Я по горло сыт женским коварством и обманами и не терплю подобного, поэтому и мщу им. Каждой мщу. Доказываю, что все они шлюхи, как я о них и думал. Им плевать, что я физически не так красив, как раньше, и у меня полно шрамов. Им не важно, что творится у меня внутри. Они рассказывают про меня правду, и всё равно идут ко мне, когда я перед их носом помашу деньгами. Они знают только то, что если я кончу, то они получат деньги. Деньги.

Деньги. Я сыт и ими по горло. Я жутко боялся, что это блеф. То, что происходит между нами. Я боялся, что ты такая же, как они, понимаешь? Но ты другая. Ты особенная и чистая для меня. И если кто и испачкает тебя, то это буду только я. Я, слышишь? Я. Потому что именно чистота дарит мне веру в то, что я ещё могу быть тоже чистым. Я могу воскреснуть, Таллия. И я хочу воскреснуть рядом с тобой. Воскреси меня, Таллия, – жарко шепчет Каван мне в губы.

Он улыбается и снимает футболку, затем расстёгивает джинсы и спускает их вниз вместе с боксерами. Я сглатываю от того, что вижу его голого. Это было неожиданно, но он так красив. Большой, сильный, и эти татуировки делают его опасно притягательным.

Обнажённый и возбуждённый, и это я тоже увидела, Каван возвращается ко мне и тянет в разные стороны мой костюм.

Эластичная ткань опускается по моим плечам.

– Я не хочу причинять тебе боль, Каван, – выдыхаю, когда ткань касается моих сосков, и моя грудь выпрыгивает наружу.

– Ты никогда не причинишь мне её. Никогда, – мягко улыбается мне Каван, продолжая спускать вниз мой костюм. – Ты точно никогда так не поступишь. Я знаю. Я уверен. Ты дала мне выбор. Ты дала мне больше, чем думаешь, Таллия. Ты не принуждала меня к этому. Я хочу тебя. Я словно очнулся и понял, как паршиво мне будет без тебя. Вся моя жизнь разделилась на «до» и «после» тебя, Таллия. И я хочу большего. Хочу показать, что я серьёзен. Я не отпущу тебя. Я прикую тебя к себе всеми возможными способами.

Всеми.

Я слышу угрозу в его хрипящем голосе. У меня в горле всё спирает. Мне всё сложнее и сложнее дышать. Я вроде бы ещё боюсь.

Сильно боюсь, но… есть какое то «но», которое я пока не понимаю.