Но Каван другой, понимаешь? Он ранимый, нежный и заботливый, – защищаюсь я.

Ал ударяет себя по лбу и издаёт стон.

– Докатились. Если твоя мать узнает, что ты связалась с преступником, она убьёт тебя. Одно дело сбежать из дома и из под её надзора, другое встречаться по ночам с киллером. Не дай бог, Тэлс, она приедет сюда и найдёт нас. Она сделает из нас обоих лепёшки.

– Она не найдёт нас. Мы постоянно переезжаем. И если бы мама хотела меня найти, то уже нашла бы. Тем более у меня то же имя, что и раньше. Ты ведь знаешь мою маму. Она ни за что на свете не испортит свою репутацию, а если в нашем городе узнают, что я сбежала, то это для неё конец. Я поступила плохо по отношению к ней, а она сделает вид, что ничего страшного не случилось. Я даже не удивлюсь, если мама рассказывает всем, что меня позвали в Лондон танцевать в одной из ведущих трупп балета. Она обижена и для себя уже похоронила меня рядом с братом, – мрачно произношу.

– Ладно. Но что делать с ним? – Ал показывает взглядом на окно. Я смотрю в него и нервно кусаю губу. Каван продолжает ходить туда сюда напротив моего дома.

– Тэлс, ты же должна осознавать, что этот мужчина не для тебя?

Он разобьёт твоё сердце. Посмотри на него. Ну что его могло так сильно заинтересовать в тебе?

– А что, во мне нет ничего особенного? – отвечаю, бросая на Ала обиженный взгляд.

– Я не об этом. Ты красотка. У тебя потрясающая фигура, лицо, сердце. Ты добрая, отзывчивая и милая. Ты прекрасно танцуешь. Но, чёрт возьми, разве ты не знаешь, что делают плохие мальчики с хорошими девочками? – Друг подходит ко мне, и мы снова вместе смотрим на Кавана.

– Надеюсь, он не знает о том, что у тебя никогда не было парней.

Я активнее начинаю жевать нижнюю губу.

– Тэлс, – стонет Ал, всё понимая по моей мимике.

– Я думала, что факт того, что я девственница отпугнёт его. Ты ведь сам говорил, что парни не любят быть первыми. Они выбирают только опытных.

– Господи, теперь понятно, почему этот псих оббивает наш порог. Он пресыщен красотками и опытными девицами и захотел что нибудь другое. И ты выложила ему всё о том, что ты девственница. Дура ты, Таллия. Он ведь трахнет тебя и бросит. Это всё, что ему нужно. Он ублюдок.

– Ты делаешь то же самое. Выходит, и ты ублюдок, – злобно цежу я.

– Все мужчины – ублюдки. Мы ищем лёгкий доступ к телу, вот и всё. Я же говорил тебе, чтобы ты не велась на таких мужчин. И что теперь? Он ведь не отстанет от тебя, пока ты не дашь ему то, что он хочет. Это твоя чёртова девственность. Зачем ты ему рассказала, Тэлс? А если изнасилует? Он может. И я даже не узнаю об этом.

Посмотри на него, на его уродливом лице написано, какое он чудовище. Он же весь изрубцован. Отвратительно. Не знаю, кто, вообще, соглашается спать с ним. Урод внутри и снаружи. Он безобразен.

– Закрой рот! – выкрикиваю я. – Не смей оскорблять его внешность! На себя посмотри, Ал! Посмотри, в кого ты превратился!

Как ты можешь так говорить о человеке, даже не зная ничего о нём?

Это ты уродлив. Ты.

Толкаю друга в плечо и направляюсь к себе.

– Тэлс…

– Не хочу с тобой больше разговаривать. Насколько нужно быть жестоким, чтобы говорить подобное о другом человеке? Каван что, не живой? У него нет сердца? Он никогда не страдал? Почему ты считаешь, что у тебя есть право так высказываться о нём, когда сам ничего из себя не представляешь? Да Каван в сотню раз лучше тебя, ясно? Он ни разу никого не оскорбил без причины. Не обсуждает внешность и не смотрит на людей свысока. Он умеет ценить то, что находится внутри у людей, а не снаружи. Что ты, вообще, о нём знаешь? Ничего. Ты отвратителен и безобразен, Ал.